Джеффри Дивер - Пустой стул

Наконец боль отступила, туман перед глазами рассеялся. Мери-Бет подошла к окну.

Это оказался Миссионер. На этот раз вместе с ним был его напарник, высокий лысеющий мужчина в серых штанах и клетчатой рубашке. Миссионер сжимал в руках топор.

— Спасибо, спасибо! — прошептала девушка.

— Мисс, с вами все в порядке?

— Я чувствую себя превосходно. Гаррет не возвращался.

Горло было пересохшим, и слова по-прежнему давались с трудом. Миссионер протянул ей новую фляжку с водой, и Мери-Бет осушила ее на одном дыхании.

— Я связался с полицией, — сказал миссионер. — Они уже в пути. Будут здесь минут через пятнадцать-двадцать. Но мы не будем ждать их, сложа руки. Мы освободим вас.

— Не могу выразить вам свою благодарность.

— Отойдите подальше. Я всю свою жизнь валил деревья, и эта дверь через минуту превратится в груду щепок. Это Тед. Он работает вместе со мной.

— Здравствуйте, Тед.

— Здравствуйте. Как ваша голова? — нахмурился он.

— Да рана только с виду серьезная, — ответила Мери-Бет, прикасаясь к запекшейся крови.

Тум… тум.

Топор вонзился в дверь. Из окна девушке было видно, как сверкает на солнце взлетающее вверх лезвие. Остро отточенное острие ослепительно блестело. Мери-Бет не раз приходилось помогать отцу колоть дрова для камина. Она помнила, как зачарованно смотрела на вращающийся точильный круг, летящие во все стороны искры, похожие на фейерверк в День независимости.

— Кто тот парень, что вас похитил? — спросил Тед. — Какой-то извращенец?

Тум… тум.

— Школьник из Таннерс-Корнера. У него не все дома. Только посмотрите на все это.

Девушка махнула на банки с насекомыми.

— О господи, — пробормотал Тед, просовывая голову в окно и заглядывая внутрь.

Тум.

Громкий треск. Миссионер отщепил от двери большой кусок дерева.

Трах.

Мери-Бет посмотрела на дверь. Судя по всему, Гаррет ее усилил — вероятно, сколотил две двери вместе.

— Я чувствую себя одной из этих козявок, — сказала она. — Гаррет…

Заметив какое-то движение, Мери-Бет запоздало отпрянула назад. Просунув руку в окно, Тед схватил ее за ворот рубашки. Притянув девушку к прутьям решетки, он прижался к ней своими влажными губами, пахнущими пивом и табаком. Его язык, раздвинув ее губы, ворвался в рот.

Рука Теда жадно зашарила по груди Мери-Бет, ища сосок. Девушка с криком оторвалась от его губ, отплевываясь.

— Урод, что ты делаешь? — воскликнул Миссионер, роняя топор и подбегая к окну.

Но прежде чем он успел оттащить Теда, Мери-Бет, схватив руку, пауком ползающую по ее груди, с силой опустила ее вниз. Запястье напоролось на торчащий из рамы стеклянный сталагмит. Вскрикнув от боли, Тед, разжав руку, отшатнулся назад.

С отвращением вытирая рот, Мери-Бет отбежала от окна на середину комнаты.

— Зачем ты это сделал, мать твою? — рявкнул на Теда Миссионер. «Ударь его! — думала Мери-Бет. — Пригвозди его к земле топором! Он сошел с ума. Сдай его полиции».

Тед не слушал своего дружка. Зажимая окровавленную руку, он смотрел на страшный порез, причитая:

— Господи… господи… господи…

— Я же сказал тебе, потерпи, — пробормотал Миссионер. — Еще пять минут, и она была бы в наших руках, и уже через полчаса мы бы трахали ее у нас дома. А теперь ты нажил на нашу задницу приключений!

Трахали бы ее…

Не успели эти слова дойти до сознания Мери-Бет, как за ними последовало жуткое продолжение: никакого звонка в полицию не было, помощи ждать нечего.

— О боже, ты только посмотри!

Тед протянул руку. Из перерезанных вен хлестала кровь.

— Мать твою! — пробормотал Миссионер. — Тебя надо срочно перевязать. Ну ты и осел! Не мог подождать? Пошли, я тобой займусь.

Тед, прихрамывая, направился к лесу. Футах в десяти от окна он остановился.

— Эй, ты, сука, мать твою! Готовься. Мы вернемся.

Он нагнулся, скрывшись из виду. Когда Тед выпрямился, в его здоровой руке был камень размером с хороший апельсин. Он швырнул его в окно. Мери-Бет отшатнулась в сторону, и камень, пролетев через решетку, ударился о стену в футе от нее. Обессиленно опустившись на койку, девушка залилась слезами.

С опушки снова донесся голос Теда:

— Готовься!

Приятели собрались дома у Гарриса Томела, в солидном особняке в колониальном стиле с пятью спальнями, окруженном просторной лужайкой, на которой хозяин палец о палец не ударял. Представления Гарриса о садовом дизайне сводились к «Форду» перед домом и мини-вэну за ним.