Тесс Герритсен - Хранитель смерти [litres]

А затем послышался резкий выстрел.

Сзади в ее ногу с беспощадной силой ударила пуля. Джозефина, загребая руками гравий, растянулась на дороге. Она вскочила было, но тут же, всхлипнув от боли, упала на колени: по ее икре струилась кровь, а нога отказывалась подчиняться.

«Улица, – промчалось у нее в голове. – Улица так близко».

Ее дыхание сменилось всхлипами, и Джозефина двинулась ползком. Впереди, за деревьями, виднелся фонарь, освещавший соседское крыльцо, и внимание Джозефины было сосредоточено именно на нем, а не на шорохе приближавшихся шагов, не на гравии, впивавшемся в пальцы. Жизнь зависела лишь от этого одинокого маячка, подмигивающего за ветвями деревьев, и Джозефина упрямо ползла к нему, волоча бесполезную ногу, оставляя за собой блестящий кровавый след.

Вдруг впереди, заслонив свет, метнулась какая-то тень.

Джозефина медленно подняла взгляд. Он стоял перед ней, преграждая дорогу. Его лицо – черный овал, его глаза – бездна. Он склонился над ней, и Джозефина опустила веки, ожидая выстрела, удара пули. В тиши последнего мгновения она как никогда в жизни ощущала биение собственного сердца и воздух, врывавшийся в легкие и вырывавшийся из них. Казалось, это мгновение растянулось до бесконечности, словно он хотел насладиться своей победой и продлить пытку.

Сквозь закрытые веки Джозефины начал пробиваться мерцающий свет.

Она открыла глаза. За деревьями мигал синий огонек. Передние фары какой-то машины повернули в ее сторону, и ослепительный свет со всех сторон озарил женщину, стоявшую на коленях в своей ничтожно тонкой ночной рубашке. Колеса с визгом остановились, разбрызгивая гравий. Дверь машины распахнулась, до Джозефины донеслось потрескивание полицейской рации.

– Мисс! С вами все в порядке, мисс?

Она замигала, пытаясь разглядеть говорившего с ней человека. Но голос стал стихать, свет фар померк, и удар гравия по щеке был последним ощущением падающей на землю Джозефины.

Стоя на подъездной аллее к дому Джеммы Хамертон, Фрост и Джейн смотрели на следы засохшей крови, которые Джозефина оставила на гравии, отчаянно пробираясь к улице. Над головой щебетали птицы, свет летнего солнца проникал сквозь пестревшую листву, однако на этом тенистом отрезке аллеи, казалось, воцарился гнетущий холод.

Обернувшись, Джейн бросила взгляд на дом, в который они с Фростом еще не заходили. Он оказался ничем не примечательным зданием, обшитым белой вагонкой, с крытой верандой – совсем таким же, как и прочие строения, которые Риццоли видела на этой захолустной дороге. Но уже отсюда, с подъездной аллеи, она заметила зазубрины разбитого окна, отражавшие свет, – ярко блестевшие осколки как бы предупреждали: «Здесь произошло нечто ужасное. То, что тебе еще предстоит увидеть».

– Тут она впервые упала, – заметил детектив Эббот. И указал на место, где начинался кровавый след. – Когда в нее выстрелили, она пробежала уже довольно-таки большую часть аллеи. Она упала здесь и стала ползти. Нужно быть чертовски упрямой, чтобы ползти так долго, но ей удалось добраться вон до того места. – Эббот указал туда, где кровавый след заканчивался. – Там ее обнаружила патрульная машина.

– Как же произошло это чудо? – удивилась Джейн.

– Они приехали по вызову на девять-один-один.

– Их вызвала Джозефина? – спросил Фрост.

– Нет, мы думаем, что вызов поступил от владелицы дома, Джеммы Хамертон. Телефон находился в ее комнате. Однако звонивший так и не смог ничего сказать – трубку повесили почти сразу. Когда оператор экстренной службы попыталась перезвонить, номер оказался занят. Она выслала патрульную машину, которая приехала сюда через три минуты.

Фрост бросил взгляд на испачканную красным аллею.

– Здесь полно крови.

Эббот кивнул:

– Пульчилло три часа пробыла в неотложной хирургии. Сейчас ей наложили гипс, что, как оказалось, для нас большая удача. Мы ведь только вчера вечером узнали, что полицейское управление Бостона объявило ее в розыск. Иначе она могла бы смыться из города. – Детектив обернулся к дому. – Если хотите увидеть еще больше крови, пойдемте со мной.

Он подвел их к веранде, усеянной осколками стекла. Здесь они остановились, чтобы надеть бахилы. Мрачная фраза Эббота предупреждала об ужасах, ожидавших впереди, и Джейн уже приготовилась к худшему.

Однако, переступив порог входной двери, она не увидела ничего страшного. Гостиная выглядела нетронутой. Стены украшали несколько десятков фотографий в рамках, на многих из них среди прочих людей была запечатлена женщина с коротко остриженными светлыми волосами. Массивный книжный шкаф заполняли издания по истории, искусству, древним языкам и этнографии.