Игорь Никулин: Искатели приключений.

«Еще минуты три, — Крафт посмотрел на часы. — Успею».

Он все же нервничал, но не из-за полковника, которого, верно, уже смыло волной, а из-за скорого взрыва. Ведь падавшие камни могли повредить лодку, не успей она отойти от острова…

Глухой удар сотряс корпус субмарины так, будто она на что-то напоролась. Мигнул свет и снова включился. Взревела сигнализация, оповещая о возникшей неисправности. Крафт бросился к компьютеру, пытаясь разобраться в причине, и строчки, побежавшие на мониторе оглушили его. Умная техника показывала разгерметизацию корпуса в районе рубки.

Крафт поднял рычаги, перекрывавшие переход в рубку, навалился на тяжелую дверь, и в ноги его ручьями хлынула вода. Она хлестала откуда-то сверху с возрастающим напором, а лодка уходила на дно, погибая сама и его увлекая в могилу. Напрочь забыв о деньгах и товаре, хватаясь за мокрые скобы, он полез к разрушенному люку. Поток, низвергавшийся на него, мешал двигаться, срывал Крафта с лесенки. Пальцы его не выдержали напора. Сорвавшись с креплений, он полетел вниз, проваливаясь под воду…

Родригес доплыл до обвешенного резиновыми покрышками мола, схватился за каменистые его края и подтянулся, выбираясь из воды. Там, где еще недавно возвышалась рубка субмарины, клокотало и бурлило, засасывая в огромную воронку.

Знал бы Крафт год назад, что закупаемая им пластиковая взрывчатка сыграет в его судьбе незавидную роль, вряд ли совершил бы сделку. Но от судьбы не уйдешь, и полковник, которого он в мыслях успел похоронить, с трудом удерживаясь на скользком корпусе субмарины, успел прилепить на рубку шматок пластида с водоупорным замедлителем до той поры, пока вода целиком не накрыла ее.

Вода пенилась над тонущей лодкой, вытесняя то, чего не хотела принять. Во вспученном буруне Родригес увидел размокшие деньги, расплывающиеся по поверхности. Их было так много, что она вскоре сплошь усеялась купюрами. Полковник нагнулся и выудил зеленую банкноту, с которой надменно смотрел на него какой-то там по счету холеный президент США, и не испытывал ни малейшего душевного трепета перед целым состоянием, плавающим у его ног.

Воде не нужен был и обладатель всего этого богатства, она отторгала его, как инородное тело, вытолкнула из себя. Полковнику пришлось вновь нырять и плыть за Крафтом. Бывший управляющий был непомерно тяжелым, и, перевернув его лицом к себе, Родригес с трудом греб к берегу.

Крафт лежал на камнях и не подавал признаков жизни. И хотя полковник люто ненавидел дельца, он не вправе был поддаться личным чувствам, чтобы позволить ему умереть. Слишком просто для Крафта бы все закончилось. Он принялся делать искусственное дыхание, прокачивая сильными движениями его грудную клетку.

Потерпевший фиаско управляющий не хотел оживать, но и полковник не отступал, буквально вытягивая его с того света. Утопленник закашлялся, отхаркивая воду и медленно раскрыл глаза.

— Очухался? — спросил его полковник, поднимаясь с колен.

Мутный взгляд уперся в него, как бы соображая, где он и что произошло. Потом, когда к Крафту вернулась память, он перевернулся на локте, глядя на плавающие деньги. От увиденного он застонал и лег на спину, закрывая лицо ладонями.

— Какой я дурак… — беззвучно бормотал он. — Какой дурак…

Густая, высокая трава гнулась и стелилась по земле от ветра, поднятого лопастями зависшего над поляной вертолета. Вертолет висел, точно раздумывая, приземляться ему или нет, потом коснулся колесами тверди, и из него, придерживая береты, выпрыгивали кубинские морские пехотинцы. Коренастый командир, высадившийся последним, отдавал спешные приказания. Военные разбились на две группы. Первые пробежали мимо млеющего на солнце профессора и стоявшего возле него Сантьяго де Мартинеса, скрываясь в разверзшихся недрах пещеры. Вторая, меньшая числом группа, направлялась к скале, к которой согнали в кучку плененных боевиков. Трое гвардейцев с автоматами наперевес охраняли их…

Первым же бортом на Большую землю переправили Борисова. Рана его была серьезной, ученый потерял много крови, но неопасной для жизни, как определил, осмотрев ее, военный хирург. Он туго перебинтовал ему грудь, будто одел бинтами в рубашку, и шел сбоку носилок с капельницей.

Родригес, разговаривавший с генералом Хювальдом, извинился перед начальством и догнал носилки. Борисов выглядел неважно, был бледен до синевы, с устало закрытыми глазами. Но он будто почувствовал присутствие полковника, его ресницы дрогнули и раскрылись.