Пол Сассман - Пол Сассман Исчезнувший оазис

И так далее. Иные дни удостаивались нескольких проходных фраз, намекающих на то, чем занимался Фадави; другим посвящались целые монологи с подробным описанием действий и пространными лирическими отступлениями обо всем на свете, начиная от особенностей погребальной архитектуры Нового царства и заканчивая вопросом о том, какие археологини симпатичнее — полячки или Француженки (Фадави предпочитал последних).

Через двадцать минут, проехав тот же пост дорожно-патрульной службы (дежурный снова записал регистрационный номер джипа), Флин посоветовал Фрее включать Ускоренную перемотку, чтобы поскорее найти нужный кусок. Тем не менее ничего ценного в записях по-прежнему не попадалось. Заметки становились короче день ото дня; январь сменился февралем; работа велась в святилищах, посвященных разным божествам: Гору, Исиде, Осирису, Амону-Ра, Ра-Горахте. Потом пленка закончилась и кассету перевернули. Флина и Фрею начинало тревожить отсутствие каких бы то ни было упоминаний о Тайном оазисе, пусть даже самых мимолетных.

— Есть у меня мерзкое ощущение, — проворчал Флин, в то время как египтянин фоном вещал что-то о плесени в потолочной камере Ра-Горахте, — что Фадави все это подстроил забавы ради.

— Он бы так не поступил, — возразила Фрея, вспомнив поведение Фадави в доме. — Он говорил искренне. Там что-то есть, я…

Она не успела договорить: Флин щелкнул пальцами и ткнул в сторону магнитофона, изображая перемотку. Фрея остановила кассету, чуть отмотала пленку и снова включила воспроизведение.

«…украшенный картушами. Я наклонился ближе и вдруг — странное дело! — почувствовал щекой легкое дуновение…»

Тут Флин опять завращал рукой — мол, мотай назад. Фрея снова включила перемотку. Пленка в кассете шипела добрых пять секунд. Наконец Флин дал знак ее проиграть.

«…только что обнаружил весьма любопытную вещь. Я забрался на туру у входа в святилище Ра-Горахте, чтобы соскрести с потолка плесень в том месте, где свод граничит с северной стеной. Там, во главе угла, лежит каменный блок размерами сорок на сорок сантиметров, украшенный картушами. Я наклонился ближе и вдруг — странное дело! — почувствовал щекой легкое дуновение. Сначала мне пришло в голову, что сквозит из прохода, но когда я пригляделся — стоя на полу этого не заметишь, — то увидел очень тонкую, не шире миллиметра, щель вдоль верхней кромки блока. По бокам и снизу тоже проходили щели, только еще уже. Все остальные камни в святилище подогнаны так, что булавку не втиснешь, а этот установлен с зазором. Если судить еще и по сквозняку, возникает мысль о том, что за стеной есть какая-то полость. Сейчас уже поздно ее исследовать, но я договорился с Абу Гамаа — с утра придем и разберемся. Может, блок удастся как-нибудь сдвинуть? Скорее всего за ним ничего нет, но попробовать не…»

Фрея нажала на паузу.

— Думаешь, это то самое? — спросила она. — То, о чем он хотел рассказать?

Флин не ответил и снова запустил кассету.

«…помешает.

Воскресенье, двенадцатое февраля. Не мог сдержаться и пришел пораньше, еще раз посмотреть на блок, несмотря на охрану, у которой руки чешутся пострелять. Чем больше я о нем думаю — а со вчерашнего вечера я только об этом и думаю, — тем больше мне кажется, что я наткнулся на что-то значительное. Всегда считалось, что стены между святилищами сплошные, несмотря на их трехметровую толщину. Если в них обнаружатся полости, это не только перевернет наше представление об архитектуре храма, но и подскажет способ его строительства. Если действовать по всем правилам, надо запросить разрешение у Высшего совета, но на это уйдет не меньше недели, а мне очень хочется поскорее узнать, что там, за блоком. Через минуту-другую придет Абу, и мы сдвинем камень, разведаем, что внутри, а начальство уведомим задним числом. Уже не терпится начать…»

Перед джипом громыхал по трассе бензовоз со скоростью ниже шестидесяти. Флин не спешил его объезжать, хотя внутренний ряд был свободен. Его слишком увлекла запись.

«…Четыре часа пополудни, а Абу Гамаа только-только прибыл — задержался по семейным делам, что-то с братом случилось. Должен признаться, я в страшном расстройстве. Знаю, такое случается, но чтобы сегодня! Как бы то ни было, он здесь со своим внуком Латифом, и мы все собрались на башне-туре. Каменщики принесли с собой кирки и кусок поролона, чтобы уложить блок. Приступают к работе… Ну, благословясь, начнем, Абу! Тура шатается, так что я пока отключусь…»