Аллан Фолсом - Изгнанник

Бэррон молча смотрел на Макклэтчи. Значит, это было не убийство, а всего лишь уничтожение паразитов…

— Возможно, ты боишься, что кто-то каким-то образом узнает об этом. Но за все годы, на протяжении которых ведется эта пусть грязная, но необходимая работа, никто ничего не узнал. И знаешь почему? Они не хотят знать.

— Они?

— Их величество Общественность. О подобных неприятных вещах они не хотят даже думать, не то что знать, и платят нам именно за то, чтобы мы сами разбирались с ними.

Пораженный столь незатейливым оправданием хладнокровного убийства, Бэррон не в силах был отвести взгляда от собеседника.

— Так вот что такое «фас»? — негромко уточнил он. — Разрешение на приведение в исполнение смертного приговора? Именно поэтому мы не пытались арестовать Донлана на одной из промежуточных остановок? Потому что пришлось бы обратиться к местным властям, и тогда никакой команды «фас» не было бы?

— Верно, — кивнул Рыжий.

— Кто дает эту команду? — Джон чувствовал, как внутри его нарастает прежняя ярость. Он резко встал, подошел к окну, подставил лицо ярким лучам мартовского солнца Лос-Анджелеса, а затем снова повернулся к Макклэтчи. — Кто приказывает: начальник управления, комиссар, мэр? Или какая-нибудь компьютерная программа, которая ведет счет убийствам, а потом на основе анализа простых чисел принимает решение, кому жить, а кому умереть?

Макклэтчи едва заметно улыбнулся, и тут же Бэррон понял, что с ним сыграли в нехитрую игру и умело заставили его раскрыть свои чувства.

— Это старая городская ведьма, Джон. За сто лет она научилась находить тысячу способов выжить. Порой не совсем законные, но без этого было не обойтись. Тебя подставили точно так же, как когда-то подставили каждого из нас. Это случается с каждым новым членом бригады, это происходит уже целую сотню лет. — Рыжий присел на край стола. — Не считай, что ты первый, кто переживает по этому поводу. Когда-то давным-давно эти же самые чувства испытывал и я, и другие. Но каждый раз, когда это происходит, на улицах становится одним маньяком-убийцей меньше. — Глаза коммандера сузились. — И прежде, чем ты уйдешь, позволь мне сказать тебе кое-что, над чем тебе стоит как следует подумать. Я говорю это каждому члену бригады на следующий день после его первого «фас». Если ты присоединяешься к бригаде, то приносишь клятву на верность ей на всю оставшуюся жизнь. Это означает, что ты поднялся на борт раз и навсегда. Привыкни к этому, не злись, не гори праведным гневом, не впадай в чистоплюйство — все это может заставить тебя сделать ошибку и нарушить клятву верности. Если же для тебя окажется сложным справиться с этими трудностями, вспоминай вторую часть клятвы: решать все проблемы только внутри бригады. Так было на протяжении последних ста лет, и за те же самые сто лет из бригады не ушел ни один человек. Помни об этом. А еще помни о том, что у тебя есть сестра, которая полностью зависит от тебя. Мне даже не хочется думать о том, что станет с ее психикой, если ты, позабыв о клятве, которую дал своим товарищам, попытаешься улизнуть.

Джон почувствовал, как холодный пот каплями скатывается по позвоночнику. Начальник не только заставил его выдать свои чувства, но и, похоже, проник в его мысли. Только сейчас он понял, почему Рыжий Макклэтчи превратился в легенду, почему все так уважали и боялись его. Он не просто командовал бригадой, он защищал ее. Только попытайся уйти, и ты — покойник.

— На вашем месте, детектив, я бы сейчас вернулся на свое рабочее место и занялся составлением рапорта по делу Донлана. Докажите, что вы на сто процентов наш и что мы можем безоговорочно вам доверять. После этого мы сможем забыть о мистере Донлане и полностью переключиться на этого Реймонда Оливера Торна, который бродит по городу и убивает людей. — Макклэтчи помолчал, а когда заговорил снова, тон его был гораздо мягче: — Вы поняли меня, детектив?

На лбу у Бэррона выступила испарина.

— Так точно, сэр, — ответил он почти шепотом.

— Вот и хорошо.

Номер 1195 отеля «Уэстин Бонавентура», 10.20

Они говорили по-английски.

— Где ты находишься?

— В Лос-Анджелесе, в отеле.

— В Лос-Анджелесе?

— Да.

— Не ранен? — Голос ее был спокойным и деловым. Реймонд знал, что ее звонок переадресовался через телефонные терминалы, расположенные в четырех странах, поэтому отследить его было практически невозможно.

— Нет, — ответил он и, подойдя к окну, выглянул вниз. С высоты 12-го этажа были хорошо видны стоящие на улице патрульные машины и переговаривающиеся между собой полицейские. — Извините, баронесса, я не хотел втягивать вас. На самом деле я звонил Бертрану.