Том Мартин - Обитель ночи

— У нас все в порядке? — спросила Джека Нэнси, и тот кивнул:

— Можете не напрягать свой глубокий нью-йоркский интеллект. Расслабьтесь.

В ответ она сардонически улыбнулась, Джек подмигнул ей и вновь повернулся к Гуну и шерпам. Очень многое еще предстояло сделать — выступать решили как можно скорее.

Подали миски с цампой. Нэнси старалась съесть как можно больше, сознавая, что впереди долгий переход по лесу, в затем самое трудное — восхождение к замерзшим вершинам Су-Ла. Пока они ели, вошел пожилой лама и серьезно заговорил о чем-то с Гуном и Джеком. Его бритую голову покрывала седая щетина, морщинистое лицо говорило о нелегкой жизни. Возможно, подумала Нэнси, он был здесь в 1959 году, когда монастырь, по слухам, подвергся разграблению.

Она терпеливо дожидалась, когда ей объяснят, о чем шел разговор. Через несколько минут лама пожал руки Джеку и Гуну. Джек мрачно хмурился.

— Это настоятель? — спросила Нэнси.

— Нет. Настоятеля китайцы депортировали в Непал за препятствия работе лесорубов.

— Кто же это?

— Старший лама. Прямо сказать, не очень-то вдохновляющая личность. Чертовски обидно, что не нашлось человека на замену настоятелю.

Он о чем-то умалчивал, показалось Нэнси, а новости на самом деле были дурные.

— Так что он сказал?

Джек поднял на нее глаза и вздохнул.

— Вчера здесь прошел отряд китайских солдат, — ответил он. — Большой, хорошо вооруженный, человек восемьдесят. Направлялись они в монастырь Литанг.

— А зачем?

— Этого лама не знает. Но он очень удивлен. Гарнизон в Метоке должен меняться только в начале сентября, так что китайцы здесь с какой-то иной миссией.

Повисла тревожная пауза. Гун покачал головой.

— Вы про Антона не спрашивали? — поинтересовалась Нэнси.

— Спрашивал. Он был здесь два с половиной месяца назад с тертоном Джинпа. Шли в монастырь Ринченпунг, что на полпути к Ярлунг-Цангпо, по ту сторону Су-Ла. Но лама уверен, они не дошли. Шесть недель назад здесь был по пути в Лхасу один из монахов монастыря Ринченпунг — так вот, он сказал, они не видели ни Херцога, ни тертона.

— Может, он путешествовал под другим именем?

— Исключено. Какой смысл? Антона знает каждый в Ринченпунге: он известный йог.

Нэнси показалось, что она ослышалась.

— Кто, Антон?

— Ну да, — пожал плечами Джек. — Антона здесь вообще почитают как святого.

У Джека было странное выражение лица. Он поднял брови, как бы отмежевываясь от собственного заявления, словно считал его столь же тревожно-непонятным, каким оно показалось Нэнси.

— В этих краях он пользуется большим уважением. Вы бы слышали, как старый лама нахваливал Херцога. Говорил, что он мудрец. По-видимому, Антон умеет творить чудеса.

Нэнси невольно раскрыла рот от изумления. Херцог представлялся неким фантастическим существом, оборотнем, постоянно меняющим облик. Только недавно ей удалось кое-как сложить воедино его образ, но тут новая информация подтолкнула к размышлениям. В Нью-Йорке Антона считали легендарной личностью, но этот статус основывался на знакомых представлениях: независимый человек, блестящий ум, чуждый условностям, неординарный журналист, которого начальство терпело из-за его таланта. В Тибете Херцог был окружен легендами, но совсем иного порядка. Нэнси посмотрела на Джека и поняла, что он предлагает ей посмеяться вместе с ним над ламой, но не смогла сделать этого. Она лишь кивнула и допила остатки чая с маслом.

Новость о солдатах омрачила настроение всем. Гун не улыбался и молчал. Нэнси не удалось вытянуть из него ни слова, когда она поинтересовалась его мнением. Все трое отправились к проводникам, поджидавшим их за монастырской лужайкой. Джек по пути объяснил, что солдаты постоянно находятся в Пемако со времен китайско-индийской войны из-за границы, оспариваемой и поныне. Обычно они стоят в Метоке, не покидая его пределов, или же торчат у одного или двух хорошо знакомых им разъездов неподалеку от Дошанг-Ла.

В саду они передали свои пожитки шерпам и попрощались с Гуном — тот остался ночевать, чтобы утром поймать обратную попутку в Лхасу. Тибетец пожал руку Нэнси и хлопнул по спине Джека.

— Удачи! — пожелал он обоим. — Она вам пригодится.

Нэнси и Джек пересекли лужайку. На том конце Нэнси обернулась и увидела Гуна: он вытянулся, как часовой, ладони его были сложены вместе, глаза прикрыты — как будто благословлял их.

К сумеркам их отряд выбрался из леса и разбил лагерь на поросшей мхом полянке у самой тропы. У них было две палатки: одна для шерпов, вторая для Джека и Нэнси. Это пришлось Нэнси не по душе, хотя вряд ли в ее положении можно было возражать. Небольшой ручеек журчал между скал на краю полянки, открывался прекрасный вид на долину и лес внизу. День почти угас. Нэнси закуталась в овечий тулуп и попыталась заставить себя проглотить еще одну чашку чаю с ячьим маслом. Закончив разговор с шерпами, Джек подошел к ней.