Том Мартин - Обитель ночи

— Простите, у нас не было номера вашего телефона…

Майя застывшим взглядом смотрела в пол, нежно поглаживая рукой живот. Наверное, уже шесть или семь месяцев, подумала Нэнси. Ребенок Антона? В этот момент Майя подняла на нее глаза.

— Просто не знаю, что делать, — проговорила она.

В ее словах слышалось страдание, и Нэнси не сдержалась, поднялась со стула и обняла ее.

Конечно, она носила ребенка Херцога. Теперь, когда Антон пропал, как она будет растить малыша? Поглаживая Майю по спине и бормоча что-то утешительное, Нэнси взглянула на ее руку — нет ли обручального кольца. Никаких колец не было. Она даже не сможет претендовать на пенсию от газеты.

— Не теряйте надежды. Я уверена, с ним будет все хорошо, — беспомощно проговорила Нэнси.

Майя покачала головой. Выражение лица ее не изменилось, несмотря на все старания гостьи.

— Нет… Он не вернется.

— Почему вы так говорите?

По щекам женщины катились слезы.

— Он сказал, это дело всей его жизни, самый интересный рассказ в истории человечества. Вот только вернуться оттуда, скорее всего, не удастся. Он сказал, что обязан попытаться. Что мир должен узнать правду… — Не справившись с нахлынувшими чувствами, Майя умолкла.

— Какое дело? Вы имеете в виду материал о таянии ледников?

Майя вытерла глаза и попыталась взять себя в руки, чтобы продолжить разговор.

— Нет. Ледники — повседневная работа, они тут ни при чем. Антон говорил о куда более значительном деле…

Она поднялась и подошла к комоду у дальней стены комнаты. С растущим замешательством Нэнси наблюдала за тем, как Майя опустилась на колени и вытянула нижний ящик. Он был набит идеально сложенным выглаженным бельем. Майя аккуратно сняла несколько слоев наволочек и скатертей и переложила их на комод сверху, а затем достала средних размеров коричневый конверт.

— Это он оставил мне. Сказал, через два месяца я должна вскрыть конверт… Если к этому сроку он не вернется, нужно полностью забыть о нем и устраивать свою жизнь.

Майя бережно опустила конверт на диван.

— Вы открыли его?

— Нет, я боялась. Боялась, что, если открою, он никогда не вернется. Боялась навлечь на него беду.

Тысячи мыслей пронеслись в голове Нэнси, все ее внимание сосредоточилось на безобидном манильском конверте.

— Но что же в нем может быть? — спросила она, размышляя вслух.

— Не знаю…

Нэнси посмотрела на Майю, но та отвела глаза.

— Майя, мы должны узнать. Надо вскрыть его. Антон отсутствует уже более трех месяцев. В конверте может находиться то, что поможет найти его.

Майя опять разрыдалась, Нэнси обняла ее и попыталась утешить.

— Не плачьте, прошу вас. Мы отыщем его. Обещаю. Я потому и пришла к вам — я уже пытаюсь помочь. Мы должны узнать, что в конверте. Вдруг это наведет нас на его след.

Рыдания Майи утихли. Нэнси деликатно попыталась вернуться к теме:

— Майя, послушайте меня. Вы должны открыть конверт — ради Антона.

Повисла долгая пауза. Наконец Майя заговорила.

— Прошу вас, откройте сами. Я не могу.

Второго приглашения Нэнси не потребовалось. Она подхватила с дивана конверт, аккуратно вскрыла и вытянула содержимое: сначала письмо в несколько страничек, следом — фотографию и какие-то металлические предметы.

Нэнси развернула письмо. Сверху располагались зловещие слова: «Последняя воля и завещание Антона Херцога». С колотящимся сердцем Нэнси пробежала взглядом по страничке. Индийский юрист составил бумагу, а второй юрист из той же фирмы засвидетельствовал подпись Херцога. Письмо было лаконичным и конкретным. Все статуи и антиквариат завещались музею Дели, сбережения на счетах Херцога в Индийском и Американском банках общей суммой в семьдесят тысяч долларов — Майе. Что ж, хоть одна хорошая новость, если со страниц завещаний могут прийти таковые. Далее в письме следовала опись артефактов, которые Херцог хранил у себя в квартире и в офисе. Нэнси мгновенно переключила внимание на фотографию. Она выцвела, уголки загнулись, снимок был черно-белым. Мужчина — высокий, стройный, красивый, лет пятидесяти — стоял на ступенях здания. Он опирался на трость и улыбался. Над входом в здание виднелась вывеска: «Отель „Буэнос-Айрес“». И все. Нэнси перевернула фотографию. На оборотной стороне было написано: «Феликс в день рождения матушки, Б.-А., 1957».

Славные денечки в Буэнос-Айресе, подумала Нэнси. Но кто этот Феликс? Она вновь запустила пальцы в конверт. Ордена. Два старых военных ордена. Она достала их и, к своему ужасу, тотчас узнала один и похолодела от страха. Это был Железный крест, особая награда в немецкой армии. Разглядев второй орден, Нэнси совсем потеряла самообладание. Форма его была простой: кинжал, украшенный свастикой — в точности как на мундштуке старинной костяной трубы. Нэнси постаралась взять себя в руки, однако Майя успела уловить ее панику.