Кристофер Райх - Правила обмана

Кессиди и Коэн сидели рядом. Познакомившись и обменявшись взглядами на политическую обстановку в стране, они достали шахматы и остальное время полета провели в дружеском молчании, склонившись над доской с фигурами.

Триста семьдесят мужчин, остальные женщины и дети — шестьдесят четыре ребенка. И восемнадцать членов экипажа.

Когда самолет набрал высоту одиннадцать с половиной километров, Цукерман во второй раз обратился к пассажирам и объявил, что можно отстегнуть ремни и при необходимости перемещаться по двухэтажному аэробусу, новейшему в парке авиакомпании «Эль-Аль». Не скрывая хорошего настроения, он также добавил, что они попали в попутный воздушный поток, благодаря чему время полета уменьшится на пятнадцать минут, и они прибудут в Цюрих в 19.50.

Пожелав всем приятного полета, в завершение он сказал, что выйдет на связь с пассажирами перед посадкой.

— Нет, — говорил фон Даникен в трубку. — У нас нет конкретных сведений. Все, что нам известно, — в стране действует террористическая группа, которая собирается сбить самолет над территорией Швейцарии. Мы не знаем ни кто они, ни где находятся в настоящий момент, но, повторяю, нам известно, что они точно здесь, скорее всего в Цюрихе или в Женеве. Все указывает на то, что попытка теракта будет предпринята в ближайшие сорок восемь часов и целью является самолет либо в небе, либо на взлетной полосе.

Он говорил с директором Федерального управления гражданской авиации Швейцарии — главной и последней инстанции по всем вопросам, связанным с рейсами, которые вылетали из швейцарских аэропортов или в них прибывали. Директора фон Даникен знал давно, еще с армии, но дружба не в счет при решении задач такого масштаба.

— Погоди-ка, Маркус. Ты хочешь, чтобы мы закрыли крупнейшие аэропорты страны до поступления сигнала, что угроза теракта миновала?

— Да.

— Но это означает, что мы отказываем в посадке всем рейсам, которые сейчас в воздухе, и перенаправляем их в аэропорты Франции, Германии и Италии.

— Да, — сказал фон Даникен.

— Ты понимаешь, что речь идет о ста с лишним рейсах только за сегодняшний вечер? Представляете, каким сбоем в общей европейской сетке полетов это чревато?

— Я бы не обращался к тебе с этим без крайней необходимости.

Последовала пауза, и фон Даникен физически ощутил мучение своего товарища.

— Такими полномочиями обладает только президент.

— Госпожа президент сейчас за границей, и в данный момент с ней не связаться.

— А вице-президент?

— Я говорил с ним. Он не хочет принимать решение без согласования с ней.

— А ты говорил с Федеральной службой безопасности? Все бортовые службы безопасности в пределах наших границ находятся в их ведении.

— Только что. Максимум, что они могут, — предупредить всех пилотов. Но это ничего не дает. Мы предполагаем, что атака будет произведена с помощью дрона, начиненного взрывчаткой. А у гражданских самолетов с маневренностью плохо.

— Что есть, то есть, — согласился шеф гражданской авиации. — А что говорит армия?

— Министр обороны распорядился разместить вокруг аэропортов Цюриха, Женевы и Лугано «Стингеры», но готовы они будут только к завтрашнему утру.

Фон Даникен умолчал о том, что сказал ему командующий ПВО: «Беда в том, что „Стингер“, как и дрон, легко может сбить пассажирский самолет».

— Прости, Маркус, но сейчас ничем не могу помочь. Как только появятся новости от президента, дай мне знать. А пока я ограничусь предупреждением нашей авиадиспетчерской службы. Удачи.

— Спасибо.

Фон Даникен положил трубку.

На двух столах были разложены карты Цюриха и Женевы. Склонившись над картой Цюриха, Майер ручкой расчерчивал область вокруг каждого аэропорта на поисковые квадраты.

Фон Даникен подошел к нему:

— Сколько у нас офицеров?

— Пятьдесят два прочесывают окрестности Цюрихского аэропорта. В Женеве — тридцать пять. Ходят по домам, спрашивают, не видел ли кто черный или белый микроавтобус или просто что-нибудь подозрительное.

Фон Даникен с трудом сдерживал злость. Полицейские силы двух крупнейших городов Швейцарии в совокупности насчитывали более десяти тысяч человек. Сто семьдесят, в сущности, ничто.

— Это все, чем готовы были поделиться начальники, — объяснил Майер. — Марти — член Федерального совета и министр юстиции. А все знают, что он думает по поводу нашего расследования.

— Да? Кстати, мнение Марти изменилось. Пожалуй, стоит сообщить им об этом.