— Брось, — Рендалл широко улыбнулся — и что-то в его улыбке напомнило Картеру инспектора Маллена, садистскую уверенность в своей власти, пожалуй. Что за бред…
— Считай, что это мой подарок к дню рожденья, — продолжал Рендалл. — Хотя, конечно, и я жду от тебя небольшой презент.
Он легко опустился в кресло и пригубил бокал.
— Презент? День рожденья? Не понимаю.
Голова Картера все еще с трудом справлялась с мыслями, а после ухода инспектора он расслабился, и соображать стало совсем сложно.
— Ты и вправду забыл, что на следующей неделе у тебя день рожденья, Клар? Брось. Тебе исполнится двадцать два — и ты наконец получишь наследство дедушки — такие милые, милые акции.
Рендалл рассмеялся и сделал большой глоток. Картер тупо смотрел на него.
— Я не понимаю…
— Взгляни сюда, Клар, — Рендалл наклонился к нему, держа свой бокал всеми десятью пальцами. — Вот я, например, сказал, что Мери уехала одна, а ты остался. Но ведь это только я так сказал. Кто-то мог видеть, как вы уехали вместе… Тот же садовник, которому ты тогда сломал руку — помнишь? — с тех пор он тебя не жалует. И что тогда? Пара таких свидетелей — и мне придется признать, что я мог ошибиться…
— Ты не сделаешь этого, Уесли.
— Сделаю, Клар — мне придется. Или какой-нибудь человек, выгуливавший собаку, видел, как вы заходили вместе в бунгало Мери… Так ведь тоже может случиться, как ты думаешь?
— Уесли…
— Или они получат фотографии…
— Какие фотографии?
Рендалл откинулся в кресле и достал из внутреннего кармана пиджака желтый конверт. Когда Картер брал его в руки, они дрожали.
Цветная фотография, глянец. Мери лежит на кровати. Это точно Мери, и она наверняка мертва. Снимок сделан качественно. А рядом с ней, на кровати…
— Уесли, — прошептал Картер.
Уесли Рендалл встал с кресла и сделал несколько шагов по комнате.
— Через неделю ты получишь во владение пятнадцать процентов акций банка «Картер Интернешнл», — произнес он. — И в тот же день ты перепишешь их на мое имя. И все будет хорошо.
Он обернулся, их взгляды встретились.
— Игрушки закончились, Кларенс, — сказал Рендалл и вновь улыбнулся. — Кончились. Ты понял, Клар?
1
Выехав из Беверли-Хиллз и свернув с хайвея, вы попадаете в паутину милых сельских дорог, где на каждом углу стоят милые приветливые вывески «Не входить. Частное владение». Если вы заехали сюда случайно, можете поплутать несколько часов, любуясь запертыми воротами и голубым небом — в том случае, конечно, если ваша машина с открытым верхом. Но если у вас были веские причины приехать именно в этот район — что же, тогда вы сами знаете, где и куда свернуть.
Оказавшись около большой бетонной ограды, у которой обычно расхаживает несколько охранников с собаками, — здесь живет известный модельер, на жизнь которого покушались несколько лет назад, что вызвало у него небольшую манию преследования — поверните два раза налево и один раз направо. Ваш автомобиль упрется в еще одни ворота, и единственное, куда вы сможете уехать отсюда — это обратно на хайвей.
Но вы этого не сделаете. Вы подойдете к воротам и нажмете кнопку переговорного устройства. Оно сухо кашлянет, — давно было пора сменить динамик — и приятный, по крайней мере, на мой взгляд, женский голос, спросит, что вам угодно. Если вы в этот момент заулюлюкаете и убежите, то сможете долго гордиться своим подвигом. В противном случае стоит назвать свое имя (скажем, мистер Джонс) и войти.
Проделав весь путь от хайвея до этих ворот, вы тем самым докажете, что вас тяготят серьезные заботы и вы готовы заплатить любые деньги, чтобы от них избавиться. Когда ворота позади вас закроются, все ваши проблемы исчезнут.
Вернее, они станут нашими проблемами.
У человека, который сидел передо мной в то январское утро, были огромные неприятности, но денег у него было еще больше. И я был готов освободить его от того и другого.
Его звали Джейсон Картер, вот уже двадцать шесть лет бессменный президент банка «Картер Интернешнл», и он крепко влип.
— Вы считаете, что ваш племянник убил ее? — спросил я.
Я старался выглядеть как можно более открытым, деловым и слегка — совсем слегка — озабоченным.
— Я этого не знаю, — Джейсон Картер развел руками. — И, что еще хуже, он сам этого не знает.
Я кивнул.
— Вам что-нибудь было известно о его неспособности пить?
— Ничего. Поймите, мистер Амбрустер, я сам очень мало пью, и все это знают. Я — президент одного из крупнейших банков на западном побережье, и с этим считаются. У Кларенса просто не было возможности напиться в моем присутствии, — он знал, что мне это не понравится.
Читать дальше