Роберт Блох: Дом психопата

— Он мертв. Это всем известно.

— А как насчет призраков?

— А как насчет того, чтобы прекратить молоть всякий вздор? Ты меня не запугаешь.

Терри и впрямь не было страшно, даже когда они вошли в комнату за открытой дверью. Обыкновенный номер, какой есть в любом мотеле; ничего необычного, кроме разве что запаха краски. Глядя на кровать, освещенную лучом фонарика, Терри подумала, что была бы испугана больше, если бы пришла сюда для того, чтобы Мик занялась с нею этим.

Но, черт возьми, рано или поздно кто-нибудь все равно этим с нею займется, так что нечего ломаться. Найла Патнэм говорит, что уже почти год занимается этим с Гарри и что это с самого начала было здорово. Конечно, кто поверит Найле Патнэм, она ужасная лгунья, да и уродина; такой красавчик, как Гарри, к ней даже не притронется.

Да по правде говоря, и Мик к Терри не притронется, потому что Мик — тоже девчонка. Хотя, глядя на них, и не скажешь, что Мик на самом деле зовут Мишель, а Терри — Терезой. По крайней мере сейчас, когда они обе носят короткие стрижки, джинсы и свитера. Может, ей следовало отрастить за лето волосы, чтобы они хорошо смотрелись осенью, когда она начнет ездить в школу в Монтроз?

— Чего ты там стоишь? — спросила Мик. — Иди сюда.

Лучи их фонариков пересеклись, когда они переступили порог ванной комнаты и оказались возле ванны с душем.

— Готова? — спросила Мик.

В том, как это прозвучало, было нечто странное, и Терри догадалась, что причиной тому — сочетание шепота и эха. В ванной комнате голоса всегда отдаются эхом, этому она не удивилась, но почему Мик перешла на шепот?

Может, она боится? Но не она ли все время твердила Терри, что бояться нечего? Ведь старина Норман мертв, и, кроме них двоих, здесь никого нет.

Но тут Мик отдернула занавеску, и оказалось, что их трое.

Голая женщина, стоявшая под душем, смотрела на них широко раскрытыми глазами, полными страха, вытянув руки ладонями вперед, словно защищаясь от удара невидимого ножа.

Крови не было, но, даже закрыв глаза, Терри могла ее видеть, и даже в полной тишине она слышала беззвучный крик.

Она повернулась к Мик и только потом открыла глаза и изобразила на лице усмешку.

— Эй, да это же статуя!

— Какая еще статуя! Это манекен — ма-не-кен. Отец сказал мне, что Толстяк Отто специально заказал его где-то на востоке. Послал им фото той девки, которую здесь убили, и, как говорит отец, манекен вышел ее точной копией.

— А ему-то откуда знать? Он что, развлекался с ней? — хихикнула Терри.

— Не смешно! — Тон, которым Мик произнесла это, яснее ясного говорил, что Терри для нее — не Вупи Голдберг. [3] …Терри для нее — не Вупи Голдберг. — Вупи Голдберг (наст. имя Кэрин Элейн Джонсон, р. 1949, по др. данным — 1955) — американская чернокожая актриса, звезда телевизионных шоу и кинофильмов, где нередко выступает в амплуа смешной, нескладной, острой на язык негритянки; известна своей склонностью к непристойным и неполиткорректным шуткам и «крепким» выражениям — на экране и в жизни. — Мой отец был еще ребенком, когда все это здесь произошло.

Терри кивнула, но слово «здесь» ее не обрадовало. Хотя это и была бутафорская ванная, а охваченная страхом фигура под душем сделана из воска, но ведь в прошлом были и настоящий Норман, настоящий нож, настоящее убийство. А «здесь» — это уже чересчур. «Здесь» — значит в ночи, в этой темноте, где ты стоишь и прислушиваешься, не открывается ли дверь в соседней комнате.

— Что это был за звук? — Терри схватила Мик за руку.

— Я ничего не слышала.

Терри еще крепче стиснула ее запястье.

— Заткнись и послушай!

С минуту они стояли молча, потом Мик высвободила руку и повернулась к подруге.

— Никого там нет, — пробормотала она.

— Ты куда?

— А ты как думаешь? — Мик направилась обратно в номер. — Ну, ты идешь или будешь стоять здесь и дрожать, как цыпленок?

Терри знала ответ. Да, она была цыпленком, но все равно двинулась следом за своей подругой. Кто бы или что бы ни кралось там, в темноте конторы, рядом с Мик она чувствовала себя в большей безопасности, чем в этой ванной комнате, возле обнаженной восковой леди, замершей в ожидании удара обнаженного лезвия.

Мик уже потянулась к двери, которая вела в контору, но Терри остановила ее, положив руку ей на плечо.

— Погоди, — быстро и настойчиво зашептала она. — Сначала выключи свой фонарик. Что, если он нас увидит?

— Там никого нет! — В голосе Мик прозвучало презрение, однако Терри заметила, что подруга все же заговорила тише и погасила фонарик, прежде чем приоткрыть дверь в контору.