Ричард Хайнс - Хамелеон

Филлипс раньше и предположить не мог, что станет вымогателем, однако оказался втянут в игру, все остальные участники которой играли совершенно по другим правилам. Нью-Йорк — город, подпитываемый алчностью и стремлением не упустить свой шанс. Джону не было чуждо ни первое, ни второе. Он просто уцепился за последнюю возможность сорвать крупный куш. Ему казалось, что он это заслужил. Члены правления банка с позором выставили маклера за дверь, а Джонстон бросил его на растерзание волкам.

К новым деньгам можно будет добавить доход от продажи квартиры и прежние сбережения. Все это позволит ему обзавестись своим гнездышком. Впереди снова откроются неплохие возможности, которых сейчас у него не было.

Джон, поглощенный такими мыслями, сидел в суши-баре недалеко от Грэмерси-парка. Даниэлла пришла в собольей накидке от Гуччи в стиле шестидесятых, оттененной большими золотыми кольцами в ушах. Она даже не подумала извиниться за двадцатиминутное опоздание. Но сегодня Джон ничего не имел против ожидания. Его даже забавляла новая жизнь, где время не имело значения и не было никаких неотложных дел. Теперь он мог замечать подробности, на которые прежде не обращал внимания, потому что был слишком занят, — искорки света, отражающиеся от рыбьей чешуи на льду под столом, различный стиль работы поваров, красноречивые жесты пожилой пары, молча обедающей за соседним столиком. К тому же сегодня был особый случай, хотя Даниэлла об этом еще не догадывалась.

Обед прошел быстро. Даниэлла, как всегда, устроила спектакль, заказав слишком много и почти не притронувшись к еде. Она выдавала длиннейший монолог о вещах, которые Джона совсем не интересовали. Лишь когда официант принес счет и маленький чайник зеленого чая, эта особа умолкла, надула губки и уставилась туманным взглядом на Джона.

— Папа говорит, чтобы я больше с тобой не встречалась, — внезапно объявила Даниэлла, широко раскрывая глаза.

Она словно поделилась с ним скандальными сплетнями.

— Наверное, твой отец прав, — небрежно заметил Джон.

— Что? — Она не была готова к такому ответу. — Джон, не надо принимать мои слова всерьез. Я никогда не поступала так, как хотел от меня папа.

— Может быть, сейчас как раз пришло время начать. Мы же оба прекрасно понимаем, что все кончено. Мы с тобой хорошо провели время, нам его даже было мало. Так в чем же дело?

— Дело в том, Джон… — Даниэлла замялась, стараясь подобрать слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль. — Мы с тобой животные, очень похожие друг на друга. Прежде всего мы интересуемся самими собой и признаем это. К тому же, милый, мне нравится иметь своего собственного солдата удачи. Это меня возбуждает.

Джон оставался непоколебимым.

— Я вовсе не такой. Ты никогда даже не пыталась понять, какой я на самом деле. Даниэлла, в любом случае нет смысла перебирать все причины, по которым у нас с тобой ничего не получится. Это лишь причинит нам обоим ненужную боль. А итог всего вот какой. Между нами все кончено. У нас уже больше ничего не осталось. Слишком многое изменилось.

Он сознательно говорил резко, откровенно.

Даниэлла растерялась. Она не хотела верить Джону и в то же время боялась, что он говорит правду.

— Значит, хозяин сказал свое слово. А как же я? Что будет со мной?

Но Джон оставался неумолим.

— С тобой все будет замечательно. Просто в моей жизни закончилась очередная глава. Наши отношения, моя карьера, этот город — все кончено.

Даниэлла попыталась обрести спасение в упорстве.

— Ты не можешь меня бросить просто так. У тебя ничего не получится. Ты еще передумаешь.

Она встала, хотя еще отчаянно пыталась вернуть все в обычное русло.

— Мне нужно бежать. Продолжим разговор завтра. До встречи, любовь моя.

— Я же говорил, что никакой любви у нас не было.

— Не будь глупым. Ты знаешь, что, когда все рассосется, ты будешь умолять меня вернуться, — с обворожительной улыбкой добавила Даниэлла.

Джон продолжал сидеть на месте.

Он заговорил медленно и отчетливо:

— Не жди у телефона, дорогая. Как говорится, если телефон не звонит, то это, наверное, я.

Даниэлла наклонилась, чмокнула его в щеку и прошептала:

— Ты позвонишь, потому что я единственное, что у тебя осталось.

Джон великодушно усмехнулся.

— Не льсти себе. Это наша последняя встреча.

— Чепуха, — бросила Даниэлла, направляясь к выходу.

Она ушла, оставив Джона размышлять над ее легкомысленным отношением к прозвучавшим словам. В свое время его привлекли в Даниэлле ее красота и бесконечная уверенность в себе, свойственная молодости. Теперь эта же самая беспечная самоуверенность отдалила их друг от друга. Они были похожими животными, тут Даниэлла подметила точно, но только каждый из них шел своей тропой. Все действительно было кончено.