Ричард Хайнс - Хамелеон

— Что я могу сказать? — пожал плечами Джон. — Нью-Йорк! Здесь дома никто не ест, а Даниэллу никак не назовешь домашней хозяйкой.

— Значит, ты совсем не скучаешь, да? — спросил Дэвид.

— По дому? Конечно скучаю. По маме, папе, по ферме, — признался Джон. — Куда денешься!..

Однако на самом деле мысль о том, чтобы жить где-то не в Нью-Йорке, вот уже несколько лет даже не приходила ему в голову. Но внезапно перед ним открылись новые перспективы, и он на мгновение ощутил укол настоящей тоски по дому.

— В таком случае почему бы тебе не вернуться вместе со мной? — Дэвид говорил совершенно серьезно. — Все равно ты должен быть на моей свадьбе.

— Может быть, и вернусь, — задумчиво промолвил Джон. — А может быть, и нет. Я просто не знаю.

— Разве ты не устал от этой постоянной работы? Про себя я знаю, что устал. Это за последний год накопилось. Я хочу осесть на месте, пустить корни, — Дэвид тяжело вздохнул. — Я устал постоянно находиться в движении, и Люси не будет ждать вечно.

— Я понимаю, насколько все это верно в отношении тебя. Но мне здесь нравится, к тому же у меня есть дом.

Джон и сам не мог бы сказать, верил ли он по-прежнему в то, что говорил. Сейчас ему казалось, что он произносил эти слова по привычке, без былой убежденности.

— Ты имеешь в виду квартиру? Оглянись вокруг, братишка. Это не дом. Это клетка на зловонном, кишащем крысами перенаселенном острове, где все карабкаются по головам друг друга, чтобы откусить кусок побольше.

Дэвид никогда не был любителем больших городов, и Нью-Йорк не был исключением.

— Поехали со мной, Джон. Все будет как прежде. Мы с тобой займемся фермой. Ты же знаешь, что именно об этом всегда мечтал папа.

— Но у меня теперь совершенно другая жизнь, — сказал Джон.

— Была, — тотчас же поправил его Дэвид. — Все осталось в прошлом. Пришла пора перемен.

— Я подумаю, — сдался Джон.

— Ты уже для себя все решил, — уверенно заявил его брат. — На лице написано. Ну-ка посмотри мне в глаза и признайся в том, что уже думал над этим.

Наступило молчание. Братья смотрели друг на друга. Дэвид чувствовал, что он прав. Джон не видел смысла спорить. Он еще и не задумывался о возвращении в Австралию, но понимал, что Нью-Йорк для него становится прошлым.

— Время постоянной спешки закончилось, Джон, — наконец сказал Дэвид. — Пора начинать получать удовольствие от жизни. Теперь садись, ужин готов.

Грэмерси-парк, Манхэттен

Следующий день прошел медленно и без происшествий. Джон не сомневался в том, что Джонстон даст о себе знать лишь тогда, когда отведенные двадцать четыре часа будут на исходе. Он попросил своего адвоката Эндрю Харриса, имеющего небольшую практику на Лонг-Айленде, немедленно дать ему знать, если кто-либо заинтересуется содержанием документов, переданных ему на хранение.

Джон основал то, что он называл Багамским трестом, когда только начал работать в Лондоне. Он воспользовался теми же брешами в налоговом законодательстве, которые привлекали в британскую столицу саудовских принцев и других богатых иностранцев в семидесятых годах и продолжают привлекать и сейчас. С годами австралиец отложил кругленькую сумму, несмотря на тот размах, с которым он пользовался своей офшорной кредитной карточкой каждый раз, когда оказывался за пределами Великобритании в первое время и за пределами Соединенных Штатов в последние десять лет.

Существование кредитной карточки являлось строжайшей тайной, о которой не было известно налоговой службе. Джон умышленно нанял захудалого адвоката, не желая привлекать к своему предприятию ненужное внимание. Он был готов смириться с неудобным местоположением и ограниченными ресурсами конторы, получив взамен то, что считал существенной защитой для хитрой схемы ухода от налогов. Пока что все шло нормально.

Как и следовало ожидать, где-то около полудня ему позвонил Эндрю и сообщил, что какие-то неизвестные личности прислали курьера за ксерокопией записки Роберта Болдуина.

«Рыбка клюнула», — подумал Джон и улыбнулся, мысленно представив себе смятение в стане врагов.

Рано или поздно они поймут, что нет другого способа вернуть деньги. Уроженец Австралии надеялся, что уже через несколько коротких часов они скрепя сердце согласятся заплатить. Решение не было идеальным, но пережить подобное нетрудно. Капитал даст ему свободу. Он обеспечит Риту и девочек и хоть немного облегчит чувство вины. У Джона мелькнула было мысль о том, что ему следовало запросить больше, но он поскорее ее прогнал. Даже воры должны знать меру.