Альберт Пиньоль - Холодная кожа

— Батис! Корабль! — и, не переводя дыхания: — Помогите мне включить прожектор!

Кафф рубил дрова. Он равнодушно взглянул в сторону моря.

— Они нас не увидят, — таково было его заключение, — слишком далеко.

— Помогите мне передать SOS!

Я взбежал наверх по внутренней лестнице. Кафф не спеша последовал за мной. «Слишком далеко, слишком далеко, они вас не увидят». Батис был прав. Прожектор маяка был подобен огоньку светлячка, который вообразил, что может переговариваться с Луной. Но мое страстное желание вызвало у меня оптические галлюцинации, и на протяжении нескольких минут мне казалось, что корабль стал двигаться в направлении острова и что крошечная металлическая точка становилась виднее с каждым мигом. Естественно, я ошибался. Корпус судна провалился за горизонт. Еще некоторое время можно было различить дым из трубы, ниточка которого становилась все тоньше и тоньше. Потом и он исчез. Не осталось ничего.

До последней минуты я лихорадочно передавал морзянкой SOS, Save Our Souls, SOS, Спасите Наши Души. Никогда еще молитвы и просьбы о помощи не сливались вместе с такой силой. И никогда не был явлен столь очевидный довод для атеизма. Они не приедут. На этом корабле были люди, множество людей. Их где — то ждали семьи, друзья, возлюбленные, судьбы, которые сейчас, именно сейчас, должно быть, казались им бесконечно далекими. Но что они могли знать о расстояниях? Обо мне, о маяке? О Батисе Каффе и об Анерис? Для них мир, зажавший меня своими щупальцами, был не чем иным, как силуэтом вдали, ничего не значившим и бесплодным пятном Земли.

— Они вас не видят, — сказал Батис совершенно безразличным тоном, в котором не было на сожаления, ни злорадства. Он до сих пор держал в руках топор и провожал корабль бесстрастным завороженным взглядом, мигая изредка, как большая сова.

Я поступил несправедливо по отношению к нему. Но поскольку никого другого поблизости не было, я сорвал на нем свое раздражение:

— Посмотрите на себя! У вас ни один мускул на лице не дрогнул! Во что вы превратились здесь, Кафф? Не желаете помочь мне ни с омохитхами, ни с людьми. Своими действиями или бездействием вы саботируете любую мою попытку поступать разумно или попытаться позвать на помощь. Если бы у потерпевших кораблекрушение были профсоюзы, вы бы стали отличным штрейкбрехером!

Батис направился вниз по лестнице, избегая стычки со мной. Но я побежал за ним по ступенькам, осыпая упреками его спину. Он делал вид, что не слышит меня, и только бормотал проклятия на каком — то немецком диалекте. Я потянул его за рукав. Он поднял руки вверх, жестикулируя так, словно я был ненавистной ему тещей. Иногда ему удавалось отойти от меня, но я снова хватал его за локоть или за приклад винтовки, которая висела у него за плечами. Он остановился лишь на площадке перед маяком. Мы осыпали друг друга взаимными обвинениями. Силуэт корабля сломал тонкие шлюзы, которые до сих пор удерживали нас на грани, за которой начинается открытая враждебность. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы понять, что Батис уже давно молчит.

Он стоял с раскрытым ртом и не произносил ни единого слова, лишь поворачивал голову то направо, то налево. Оба берега, южный и северный, кишели крошечными омохитхами. Они стояли до пояса в воде или прятались между скал у моря, как крабы. Перепонки на их руках и ногах были почти прозрачными. Батис раздул ноздри и выпустил из них пар, как жеребец. Он посмотрел на небо, на яркие лучи солнца, а потом на маленькие фигурки, которые прятались на границе моря и суши. Он казался человеком, заблудившимся в пустыне, который пытается понять, что перед ним, мираж или реальность. Он сделал шаг в северном направлении. Детеныши скрылись за камнями. Рост большинства из них не превышал и метра. Вид этих существ вызывал чувство нежности. Даже волны, казалось, старались выкатываться на берег с большей осторожностью, словно умеряя свою силу, чтобы случайно не поранить их. Малышня раскачивалась на них, словно на надувном матрасе, и с интересом наблюдала за нами.

Неожиданно Кафф снял с плеча винтовку и резким движением взвел курок.

— Вы не сделаете этого, правда? — сказал я.

Он сглотнул слюну. Его взгляд не мог констатировать никакой опасности. Перед нами были дети, всего лишь дети, которые не ждали наступления темноты, чтобы убить нас. Они появились именно сейчас, когда дни стали длиннее. В конце — концов Батис развернулся и потрусил к маяку, исполненный недоверия ко всему и совершенно забыв обо мне.