Ли Чайлд - Без следа (сокращ.)

— Вы не могли бы подробно рассказать, что произошло?

Голос оказался мягким и полным внимания.

И я рассказал все подробно, начиная со списка из одиннадцати пунктов и моих попыток изменить ситуацию и заканчивая револьвером и самоубийством.

Тереза Ли предложила вернуться к списку.

— У нас есть экземпляр, — сказала она. — Насколько я знаю, это секретный документ.

— Да бросьте, — улыбнулся я. — Список гуляет по миру уже лет двадцать. Только ленивый не обзавелся собственным экземпляром. Так что он давно уже не секрет.

— А вы? Где вы его видели?

— В Израиле. Сразу после того, как он был составлен.

— Каким образом?

Пришлось изложить ей мою биографию. В сокращенной редакции. Армия США, тринадцать лет в военной полиции, 110-е следственное спецподразделение, служба по всему миру плюс короткие командировки туда-сюда. Затем — развал Советов, сокращение военных расходов, урезанный оборонный бюджет, повальные увольнения в запас.

— Состав офицерский или сержантский? — поинтересовалась она.

— Последнее звание — майор.

— А сейчас?

— На пенсии.

— Вы слишком молоды для пенсионера.

— Я решил, что надо пользоваться случаем, пока он есть.

— Чем вы занимались сегодня вечером?

— Слушал музыку, — сказал я. — На Бликер-стрит полно блюз-клубов.

— И куда же вы направлялись ночью на 6-м поезде?

— Я собирался снять номер где-нибудь в гостинице или сесть на экспресс на автовокзале между 40-й и 42-й.

— Где вы живете?

— Нигде.

— Ваш багаж?

— У меня его нет.

После этой фразы большинство людей обычно задают кучу дополнительных вопросов, но не Тереза Ли. Вместо этого она сосредоточила свое внимание на другом:

— Мне не нравится, что список оказался неверным. Мы все считали его полным и окончательным.

Теперь она говорила со мной на равных.

— Список оказался неверным лишь наполовину, — поправил я. — Насчет смертника он не соврал.

— Похоже, вы правы, — согласилась Ли. — Признаки те же самые. Но результат все равно ошибочный.

— Мы знаем, кто она?

— Пока нет. Но скоро выясним. При ней нашли ключи и бумажник. Кстати, а почему она была в зимней куртке?

— Понятия не имею.

— Вы как? — неожиданно спросила она.

Я решил, что ей хочется знать, потрясен ли я тем, что случилось.

— Нормально.

В глазах Ли промелькнуло удивление.

— На вашем месте я сожалела бы о том, что подошла к ней. Там, в поезде. Мне кажется, это вы подтолкнули ее к краю пропасти. Еще пара остановок, и она наверняка справилась бы с тем, что ее так расстроило.

Следующую минуту ни один из нас не проронил ни слова. В дверях показалась голова сержанта-здоровяка. Он кивком попросил Ли выйти в коридор. До меня донеслись обрывки их приглушенного разговора, после чего Ли вернулась и предложила проехать с ней на Западную 35-ю улицу. В полицейский участок.

— Надо зафиксировать ваши показания, чтобы закрыть дело.

Пожав плечами, я последовал за Ли к выходу с «Грэнд-Сентрал» на Вандербильт-авеню, где стояла ее машина. Это был видавший виды «форд-краун-виктория», грязный и неприметный, хотя, надо отдать ему должное, до Западной 35-й он довез нас без всяких проблем. Мы прошли вверх по лестнице к комнате для допросов. Отступив на шаг, Ли пропустила меня вперед. А затем захлопнула у меня за спиной дверь и повернула ключ.

Появилась она минут через двадцать — с папкой заведенного дела и незнакомым мне молодым человеком. Папку Ли положила на стол, а парня представила как своего напарника, добавив, что зовут его Догерти и что у Догерти ко мне ряд вопросов.

— Какие вопросы? — удивился я.

Догерти остался невозмутим:

— Расскажите все еще раз, и как можно подробнее.

Пришлось подчиниться. Как и Ли, Догерти заметно расстроился, что список дал ошибочный результат. Следующие пять минут мы представляли собой тройку единомышленников, обсуждавших удивительный феномен.

Но затем тон Догерти изменился:

— Мы полицейские детективы и занимаемся расследованием убийств. Наша обязанность — расследование всех случаев насильственной смерти. Надеюсь, вы понимаете, к чему я это говорю? Это так, на всякий случай.

— На какой еще случай?

— На случай, если в деле есть что-то, что осталось за кадром.

— За каким кадром? Она застрелилась сама.

— По вашим словам.

— Никто не скажет другого. Именно так все и было.

— А может, это вы ее застрелили?

— Я этого не делал.

Во взгляде Терезы Ли читалось сочувствие.