Мари Хермансон - Человек под лестницей

— В следующем месяце будет уже двадцать тысяч, не так ли? — снова заговорил Квод. — Ты их получишь, то есть опять вдвое. А потом сорок тысяч — еще раз вдвое!

Человечек рассмеялся и принялся вертеться, как Румпельштильцхен.

— А потом восемьдесят тысяч — вдвое! А потом сто шестьдесят тысяч — еще вдвое!

Фредрик в ужасе воззрился на него.

— Триста двадцать тысяч! — Квод пустился в какой-то дикий дьявольский танец. — Шестьсот сорок тысяч! Миллион двести восемьдесят тысяч!

— Ты хорошо считаешь, — пробормотал Фредрик, ошалевший от этих чисел.

— Два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч! Пять миллионов сто двадцать тысяч! Еще вдвое!

Квод барабанил кулачками по столу и бешено вращал головой.

— Ты их получишь! Ты их получишь! Ты все получишь!

— Послушай, — перебил его Фредрик, — успокойся. Я же не требовал…

— Десять миллионов двести сорок тысяч! Вдвое! Ты и это получишь!

— Хватит! Уймись!

Квод оборвал свою дикую пляску.

— Значит, в следующем месяце двадцать тысяч? Вдвое? — почти счастливым тоном спросил он.

Фредрик кивнул, тяжко сглотнув. Квод шмыгнул в свою каморку, а Фредрик пересчитал деньги. В пачке было ровно десять тысяч.

— Должно быть, он где-то их украл, — сказала Паула, усевшись за стол после утренней пробежки и душа. — Это неправильно, то, что ты делаешь, Фредрик. Мы принуждаем его к воровству.

— Я думал, что обнаружил в его мозгу своеобразную логику, и хотел ее использовать. Во многих отношениях он недоразвит, но в логике ему не откажешь, — вздохнул Фредрик.

— Это тебе недостает логики, Фредрик. Как ты можешь брать с него такие деньги?

— И ты взял деньги? — спросил советник юстиции Ульф Шефельдт, когда они с Фредриком обедали в кафе «Пицца и кебаб».

— Я просто не мог вообразить, что он сможет платить такие деньги, — ответил Фредрик.

— Это нехорошо. Теперь он может утверждать, что между вами существует устная договоренность. Тем, что взял деньги, ты принял условия договора.

— Какие условия? Мне не нужны его проклятые деньги. Я положил их в каморку, в старое жестяное ведро, вместе с запиской. Надеюсь, он ее найдет и прочтет, что я не намерен всерьез брать с него плату. Если, конечно, он умеет читать.

На обратном пути с работы Фредрик заехал на свалку. Багажник был набит стеклянными бутылками, картонными упаковками и старыми газетами. Все это он возил в машине целую неделю, так как не мог найти время подъехать к мусорному контейнеру. Не успел он стряхнуть с плеч это угрызение совести, как рядом вынырнуло следующее.

— Ну, как мой балкон?

Рядом стоял Бьёрн Вальтерссон и бросал пивные жестянки в стеклянный контейнер.

— Мы очень довольны. Ты сделал нам большое одолжение, что отложил другие заказы. Я понимаю, это был большой труд. Паула передала тебе деньги? Если нет, то я тебе сегодня их занесу.

— Нет, перешли эти деньги на мой счет. Никаких наличных. Знаешь, у меня последнее время происходит какая-то чертовщина.

— Что случилось? — спросил Фредрик. Он бросил в контейнер пакет из-под йогурта, и белая жидкость брызнула ему в лицо.

— Да я сам виноват. Нельзя оставлять на виду наличность. Я вообще редко запираю мастерскую. Нельзя быть таким наивным.

— Тебя обокрали? — спросил Фредрик, вытирая лицо рукавом.

— Да, — ответил Бьёрн и бросил в контейнер следующую банку.

— Там было много денег?

— Да уж, немало. Не каждый же день ходишь в банк.

— Это ужасно. Люди совсем обнаглели, — посочувствовал соседу Фредрик. От рукава воняло протухшим йогуртом.

Бьёрн сказал еще что-то, но Фредрик не расслышал, что именно, из-за звона следующей банки, упавшей в контейнер.

— Запирай двери, вот тебе мой совет, — сказал он и затолкал в контейнер сложенный пластиковый пакет. — Завтра я переведу тебе деньги.

— Никому больше нельзя доверять, даже в деревне, — вздохнул Бьёрн и полез в машину.

Открыв ворота детского сада, Фредрик наткнулся на огромную модель судна — все было как настоящее — палуба, штурманская рубка и даже куттер для рыбы.

— Фабиан, твой папа пришел! — крикнул какой-то малыш, повиснув не леерах.

Фредрику нравилось, как его называли дети. Воспитанники детского сада знали его как «папу Фабиана».

Фабиан протянул навстречу отцу руки, словно упрашивая взять его на руки и подбросить, но в последнюю секунду увернулся и, вспрыгнув на палубу, скрылся в рубке.

Фредрик ступил на борт и притворился, что усердно ищет сына, отвернувшись от рубки, он обшаривал глазами палубу, словно не слыша хихиканья, доносившегося из кабины.