Евгений Костюченко - Сафари для русских мачо

— Да, я здесь. Но зачем? — спросил Гранцов. — Что я должен, по-вашему, сделать?

— Не знаю. Я хотела, чтобы вы узнали об этом лагере. И рассказали о нем всему миру.

— А вы не могли это сделать без меня?

— Могла. Но я хочу жить, — просто ответила Татьяна.

«Так вот куда они пропали, те ребята из Большого Дома», думал Гранцов, следя за тем, как она размешивает кофе в чашках. «Их захватили так же, как меня. Но не стали требовать выкуп, а сразу перебросили в лагерь. Молодцы мужики, смогли удрать. Но кто же их подставил? Прокололись на чем-то, или их заложила какая-то крыса? Теперь это не имеет значения. Теперь имеет значение только одно — я должен вернуться как можно скорее. И рассказать обо всем».

— Вам с сахаром? — Татьяна повернулась к нему.

— Где их могилы? — спросил он, и она едва не выронила сахарницу.

— Могилы? Ах, вот вы о чем… Тело Куликова я зарыла в лесу. Макс помогал копать, но и сам тогда еле держался на ногах. Он просил, чтобы могила была незаметной. Не думаю, что мы сможем ее найти. Здесь все так быстро зарастает… А сам Макс упал в реку, его унесло течением.

— Он мог выплыть где-нибудь? — спросил Гранцов без малейшей надежды.

— Ну, я не хотела вам говорить такие подробности… Легионеры рассказали, что он не всплыл. Все-таки они в него стреляли. Если даже не убили, то ведь в реке есть пираньи…

— Понятно. Да, мне с сахаром.

— Что — с сахаром?

— Кофе, кофе, пожалуйста, — напомнил Гранцов.

Татьяна рассказывала о том, как тяжело и одиноко ей было первое время на новом месте, ведь она привыкла находиться в гуще людей, рассказывала о чем-то еще, но Гранцов только вежливо кивал и сочувственно улыбался, думая о своем. Если это провокация, то чем она должна закончиться?

Дезинформацией? Слишком сложно и дорого. Для запуска «дезы» существуют проверенные и безотказные средства, которые называются журналистами.

Может быть, это только прелюдия к вербовке? Он живо вспомнил, как прошлым летом эта Татьяна, она же «Восьмая», разговаривала с ним. Тогда ее тон был совсем другим. Она была важной птицей в Институте, а он — простым работягой. Она говорила снисходительно и безапелляционно, ему оставалось только поддакивать, послушно кивать и вообще прикидываться дурачком. А сейчас перед ним сидит совсем другая женщина. Во-первых, именно женщина, а не важная птица. По-своему красивая и без амбиций. Во-вторых, в каждом ее слове и в каждом жесте читается одно — она рада ему, и она просит помощи.

А может быть, все это — правда?

Есть только один способ проверить свои догадки.

— Раз уж я сюда приехал, — сказал Гранцов, — давайте действовать по программе. Как насчет экскурсии по водопадам?

— Вы серьезно?

— Вполне. Хочу посмотреть на концлагерь хотя бы издалека. Вы сказали, что знаете, где он находится.

— Нет. Я знаю границы района, где может находиться лагерь, только и всего.

— Значит, я хочу посмотреть на эти границы, — Гранцов встал из-за стола. — Спасибо за кофе.

— Вы даже не допили чашку.

— Вернемся — допью.

Татьяна сноровисто собрала свой рюкзак и подхватила штормовку.

Старая «тойота» долго пробиралась куда-то в гору по узкой лесной дороге, где ветви смыкались над головой и барабанили по крыше. Вадим развернул было свою туристическую схему, пытаясь сориентироваться, но тут Татьяна без слов откинула крышку бардачка и вывалила ему на колени целую охапку карт, сложенных гармошкой, по-армейски.

Они остановились на берегу быстрой реки, у водопада, и Татьяна молча обвела на карте тот район за рекой, о котором сказал ей Макс.

— Это здесь. А мы — здесь.

— А что — там? — спросил Гранцов, показывая пальцем вверх, откуда с десятиметровой высоты выгибалась грохочущая стена воды и пены.

— То же самое. Река, деревья, птицы.

— Оттуда, наверно, далеко видно.

— Наверно, но туда не поднимается джип.

— Мне не нужен джип, — сказал Гранцов, доставая из сумки связку веревок. — Попробую забраться без джипа.

— Интересно, как вы будете подниматься на этих веревках.

— На веревках я буду спускаться, — сказал Гранцов. — Знаете, почему кошки часто застревают на дереве? Потому что забираются туда без веревок. Как говорят альпинисты, подъем труден — спуск опасен.

— Очень интересно, — сказала Татьяна. — Я тоже хочу. Не беспокойтесь, я не буду мешать. Я умею и подниматься, и спускаться.

Он на секунду задумался. По плану сейчас он должен действовать один. Ему не нужен попутчик, чтобы обследовать намеченный участок наверху. Тем более, женщина. Но если там кто-то есть, без гида он не сможет объяснить свое появление. А так — просто турист, в меру любопытный, в меру беспечный.