Павел Любецкий - Со дна и до самого края

Не прошло и нескольких секунд, как в живот Саши пришёлся удар. Увидев скорчившегося от боли паренька, Дима не стал ждать и сделал то, что хотел с того момента, как увидел его. Резким движением руки он столкнул мужчину с ног, почувствовав облегчение вперемешку с болевым ощущением в ещё не выздоровевшем теле.

— Как ты? — переступил через лежащее «бревно» он.

— Нормально, — попытался отдышаться Саша, медленно возвратившись к прежнему положению тела. — Только не нужно было марать об это руки. К тому же, думаю, тебе ещё рано заниматься подобной физкультурой. Вредно для здоровья.

— Ничего. От этого мне стало только легче, — улыбнулся Дима, поглядев на ворочающееся от боли пьяное создание, осыпавшее разного рода ругательствами и проклятиями, которые Саша и так наизусть знал. — Будешь знать в следующий раз, как подставлять родного сына!

— Думаю, тебе нужно отдохнуть, — глядя на Диму, сказал он.

— Ты как мой лечащий врач. Зануда!

Саше хотелось ляпнуть что-то в ответ, но как только в голову пришла идея, оба телефона вдруг получили сообщения, которые они тут же прочли.

«Вижу, вы, наконец, воссоединились. Первое предупреждение не сработало, а жаль. Могло быть всё гораздо проще, но вы сами вынуждаете меня двигаться дальше. Помните, я пойду на любые жертвы и не остановлюсь ни перед чем. Я всегда выигрываю. До встречи».

После слов сообщения была фотография в момент удара Димы с подписью:

«Кому поверит судья?».

«Угрозы — оружие тех, кто сам под угрозой.»

Психиатрическая клиника им. С.С. Корсакова, г. Москва

Разговор с психотерапевтом продолжался уже целый час, и казалось, он не собирался прекращаться. Наталья Борисовна с неподдельным интересом вслушивалась в каждое слово пациента и неустанно делала пометки, которыми всё больше заполнялся журнал. Саша всё чаще смотрел на часы, стоявшие прямо перед глазами на средней полке шкафа и ждал, пока женщина закончит сеанс, сославшись на иные заботы, но этого не происходило. Она лишь сильнее и глубже желала проникнуть в историю, которая, казалась ей довольно интересной, видела, как Саша с искренней радостью и такой же грустью говорил обо всём, особенно об отношениях с человеком, к которому так сильно привязался. Встреча с ним изменила его жизнь, превратив во что-то лучшее, непредсказуемое, желанное, сотворившее новое на месте давно разрушенного старого. Из разговора, женщина поняла, насколько сильны эмоции от пережитых событий. Нахлынувшие воспоминания заставили биться сердце в бешеном ритме, словно юноша вновь и вновь переживал события, по — новому вглядываясь в каждую деталь, закоулок истины, не забывая, даже самую незначительную мелочь. Он рассказывал всё, слишком сильно надеясь, что этих мгновений станет больше, как только выпишется из больницы и вернётся к прежней новой жизни.

— Это весьма любопытно, — заметила Наталья Борисовна, когда Саша закончил рассказ, но не историю, которая только начиналась. — Скажите, что чувствуете после того, как окунулись в воспоминания четырёхлетней давности?

— Дежавю, — устало поглядел в пол он.

— Поясните? — попросила она, желая услышать объяснения из уст пациента. Было важно знать, как он относился ко всему, даже не смотря на прочтённые эмоции по лицу.

— Понимаете, моя жизнь тянулась безрадостно, — продолжил Саша, набравшись сил и приподняв голову. — Я смотрел на мир через пару розовых очков, если так можно сказать. Хотя, наверное, их было две, — быстро добавил он, — я имею ввиду, что всё вокруг выглядело не так. Я, словно ребёнок, ждал от жизни сказки и, даже несмотря на то, что всегда получал лишь суровый быт, всё же, жил мечтами. Может, так и сейчас. Возможно, вы скажете, это неправильно, но я так не считаю. Просто, так проще пережить муки бессилия. Ты живёшь, хочешь лучшего, идёшь к цели, но не получаешь ничего, приходиться принимать то, что есть, хоть это и становится, порой, невыносимым…

— Перейдите, пожалуйста, к сути, — перебил психотерапевт, когда заметил погружение в фантазии своего пациента. Это отвлекло от того, к чему ведётся беседа.

— За два года до знакомства с Димой, я потерял троих друзей в автокатастрофе, — побледнел Саша, вспомнив то, что продолжало мучить его, даже по прошествии многих лет.

— Этого нет в вашем деле! — удивилась женщина, на всякий случай, пролистав имевшиеся материалы.

— Вы обо мне ничего не узнаете, пока я сам этого не захочу, — слегка самоуверенно, но в то же время, травмировано поведал он. — Кстати, говоря, об этом, раз уж в вашем деле этого нет, значит, мама не причастна к заточению в психушку, — в раздумьях выдал он, сузив круг подозреваемых. — Только она знала, больше никто.