Ингер Фриманссон - Тень в воде

– Последнее время просто засуха. Даже не знаю почему. Но скоро Рождество, тогда, надеюсь, народ зашевелится.

Микке сообразил, что разговор принимает невыгодный оборот. Скоро она станет ныть, что ему пора съехать или найти работу. Надо постараться сменить тему.

– Красивый топ, – он указал на черный декольтированный топ Нетты. Кажется, новый. Она все еще была в хорошей форме, тоненькая, как девочка. Хотя если присмотреться, то видно, что на лице появились тонкие складочки и морщинки. Особенно это было заметно по утрам, до макияжа.

– Спасибо, тебе нравится? Правда, красивый? Я в нем не бледная?

– Нет, нет, что ты!

– Это подарок Нетте от Нетты. – Отрезав кусочек мяса, она стала медленно жевать. Затем отпила еще вина. – И это не секонд-хенд, чтоб ты знал!

И тут же нанесла удар:

– Как там с киоском? Получил работу?

– Нет, – коротко ответил Микке.

– Значит, будешь и дальше меня объедать?

– Нет, у меня другие планы.

Нетта уставилась на сына:

– Да ты что!

– Именно.

– Позволь поинтересоваться, что же это за планы. Если это, конечно, не тайна за семью печатями.

– Потом расскажу. Сначала надо кое-что довести до конца. А потом, мам, расскажу.

Сделав глоток вина, он подавился и закашлялся. Нетта выжидала, ковыряя спичкой между зубов.

Перестав кашлять, Микке попросил:

– Расскажи о Натане. Немного.

Нетта закурила, сделала несколько долгих затяжек.

– С чего вдруг?

– Какое у него было образование и все такое.

– Образование? Да какое у него образование! Бросил школу, как и сынуля. Яблочко от елочки недалеко падает… – Нетта фыркнула, выпустив дым.

– А что он делал потом? Когда бросил школу?

– Отправился путешествовать вроде как. Некоторым все нипочем. Мне пришлось найти работу сразу после школы.

Знаю, подумал Микке. Сначала «Гулинс», потом «Хеннес и Маурис». Но вслух произнес:

– А деньги? Что, просто взял и поехал?

– Деньги! Да он все время хвалился, что нет ничего проще, чем достать деньги. «Золотой карман» – он так себя называл, помнишь? И честно говоря… не знаю, что он там делал, но, пока мы жили вместе, у нас почти всегда водились деньжата. Там подработает, тут подхалтурит. Он разбирался в компьютерах, ну, ты знаешь. И занимался техподдержкой на нескольких предприятиях. Это неплохие деньги: люди сколько угодно заплатят, если надо, чтоб компьютер заработал. И еще он покупал и продавал акции. Пока пузырь не лопнул, конечно. Уговорил меня купить акции «Гамбро» – ни о чем в жизни так не жалею. Разве что о браке с твоим папашей.

– Он что, был такой сволочью? – осторожно спросил Микке.

Нетта поджала губы, мгновенно постарев и подурнев.

– Это я не собираюсь обсуждать с сопляком.

– Ну пожалуйста… Расскажи, как вы с ним сошлись. Я же имею право знать! – Микке решил рискнуть: либо она сейчас взорвется, либо начнет вспоминать все хорошее, что было в их с Натаном жизни, – по крайней мере, первое время. Когда родились близнецы и он сам.

– Убери посуду! – приказала Нетта. – И подай мороженое. Положи в красивые вазочки, те, с узором. И полей «Бейлиз», не жалей. У мамочки как-никак день рождения.

Потом Микке включил музыку для Нетты – Лена Филипссон, «Больно, так больно». Песенка в самый раз. Нетта сидела и шевелила пальцами на ногах, давая ступням отдохнуть. Измученные ноги у нее вечно болели.

Микке ждал. Он вымыл посуду, протер плиту – в общем, навел красоту. Теперь они пили кофе и снова «Бейлиз» – на этот раз из рюмок.

– Пожалуйста! – Она протянула одну ногу к сыну.

– Ладно.

Придвинувшись ближе, Микке положил ее ступню к себе на колени и принялся массировать искривленные пальцы, ощущая слабый запах пота. Нетта в наслаждении закрыла глаза.

– Не понимаю, почему женщины носят эту пыточную обувь.

– Чтобы нравиться мужикам, зачем еще.

– Хм.

– Нет, ну правда, представь себе девушку в старых и разношенных кедах. Очень сексуально!

Оба рассмеялись.

– Хорошо, – сказала она наконец, – твой папаша. Конечно, у него были свои плюсы, куда без этого. Он был красавец. Такого не стыдно показать людям. Идешь рядом и думаешь: этот красавчик – мой и только мой! Такое было чувство, когда другие на него заглядывались. Подходишь так, обнимаешь, чтоб все видели… Мы познакомились в пабе – его уже закрыли – на Флеминггатан, рядом с больницей «Санкт-Эрик». Я ходила туда с Вильмой, если помнишь ее. Которая потом переехала в Мальмё. Черные волосы, сильно накрашенная.

– Ага, – неуверенно отозвался Микке.