Ингер Фриманссон - Тень в воде

– По утрам часто бывает тошнота, но потом проходит. Постарайтесь побольше лежать, если возможно. Не волнуйтесь по пустякам.

Его рука на ее руке. Он только что был внутри у нее, растягивал ее промежность холодным металлом, было больно.

– Выглядит все хорошо, – констатировал он. – Вы на десятой неделе.

Десять недель болезни! Только бы все прошло. Беременность не болезнь. Это совершенно нормальное состояние, женщина для этого и создана – вынашивать и рожать детей.

– Просто отдыхайте по утрам, и все скоро пройдет, – повторил врач, когда Ариадна собралась уходить.

Но плохо ей было не только по утрам, но и вечером, и днем, и ночью – круглые сутки длился этот кошмар. Едкая изжога и тошнота в ответ на все, что пахло. А пахла и пыль в старых креслах, доставшихся Томми в наследство, их обивка, и мыло в ванной, и ногти, когда она их стригла, и газета «Дагенс Нюхетер», которую она упрямо пыталась читать, буква за буквой.

Ариадна старалась задерживать дыхание, но запах все же проникал внутрь, и она сгибалась, выворачивалась наизнанку.

Работы у нее пока не было. Чтобы найти работу, нужно знать язык. Целыми днями Ариадна сидела дома, но под конец не выдерживала – стены давили. Набив карманы полиэтиленовыми пакетами, она шла на улицу.

Ветер дарил некоторое облегчение. Стараясь избегать киосков с едой и магазинов, Ариадна ходила по мучительно светлым улицам в апрельской слякоти. Холодными ночами накатывала тоска по прежним временам, когда вся жизнь была впереди. А сейчас ей казалось, что жизнь утекает прочь.

Настало время второго визита к врачу. Ариадна уже лучше говорила по-шведски. Увидев результаты анализа крови, врач обеспокоился.

– Вас все еще тошнит? Неужели правда?

Как будто она лгала или преувеличивала.

Врач выписал рецепт на мелкие белые таблетки и порекомендовал почаще чистить зубы. Больше ничего.

– Вы можете почувствовать некоторую затуманенность и усталость, но это не страшно, у вас ведь нет занятий, требующих концентрации, если я правильно понял. Вы домохозяйка?

И случилось невероятное – таблетки помогли. Они вылечили ее, она снова стала здорова. Томми тоже почувствовал облегчение. Слабость Ариадны мучила его, лишала присутствия духа.

Ариадна позвонила матери и поделилась радостной вестью – она ждет ребенка. Мать растрогалась до слез.

– Неужели правда, Куколка?

– Да! Приезжай к нам в гости, Томми купил дом. Переедем туда к лету. Он говорит, что в новом доме есть место и для бабушки.

Однажды вечером Томми нашел таблетки в ванной. Помрачнев, он вышел на кухню:

– Ариадна, на этой упаковке твое имя.

Комната поплыла перед глазами.

– Да…

– Это же лекарство.

– Потому что меня тошнило. Ну, раньше.

– Врач прописал тебе лекарство, хотя ты беременна?

Ариадна молча кивнула.

– Он что, не знает, что лекарство может повредить плоду?

Она испуганно взглянула на Томми.

– Но он… просто сказал…

– Один парень у нас во дворе… у него кисти рук росли прямо из туловища. Самих рук не было. Его мама принимала лекарства, когда была беременна. Как думаешь, он счастлив?

– Я не знала, – прошептала Ариадна. – Я их кидаю в мусор.

– Как давно ты их принимаешь?

– С тех пор как здорова.

– Как давно? Несколько недель?

– Да, – испуганно повторила она. – Несколько недель.

В кладовой было тесно, она едва могла сидеть. Подобрав под себя ноги, она прижалась к батарее. Тело отекло и болело. Он часто бил ребром ладони, по тем местам, которые меньше всего видно. Лишь иногда он промахивался – как вчера, когда она извернулась так, что несколько ударов пришлось по лицу. Он очень разозлился. Так разозлился, что до сих пор не пришел в себя и не пожалел о том, что сделал.

Она сидела в темноте и старалась не плакать. Дочь не должна слышать, что мать плачет от слабости, поддавшись отчаянию. Девочка в такие моменты пряталась в своей комнате. Один-единственный раз она спросила с беззащитным, невыразительным лицом:

– Мама, зачем ты принимала те таблетки?

Криста теребила в руках свою резинку для волос, которую только что сняла, так что волосы волной упали на плечи. Арианда приготовилась ответить, но девочка продолжила:

– Папа правду говорит? Что я могла бы… видеть?

– Нет, – прошептала Ариадна.

– Но папа так говорит.

– Папе грустно. Грустно человеку бывает разно. Иногда это трудно понять. Папе очень хотелось, чтобы ты имела зрение. Поэтому он так говорит.

Девочка мотнула головой, отбросив назад густые спутанные волосы. Под длинными ресницами блеснули белки глаз.