Ингер Фриманссон - Тень в воде

– Я заберусь наверх и сделаю.

– Ну уж, ладно тебе…

– Сделаю.

– Да ты ж бегать-скакать собирался.

– Потом поскачу. А сейчас починю вашу крышу.

Генри сделал несколько шагов назад.

– Правда, сделаешь? Точно?

– Точно.

– Мне-то нехорошо что-то. Накатило вот.

– Да ладно, сделаю. Чего уж там. – Сам не зная почему, Микке положил руку на плечо старика. Его поразило, насколько хрупким оно казалось на ощупь. Каким-то острым. И нежным, точь-в-точь цыплячья косточка.

После Микке помогал и в другом – стриг траву, красил облупившуюся веранду.

– Прям внучок у нас завелся, – говорила Мэрта, и ее светлые, почти бесцветные глаза подергивались слезой.

– Да ладно вам, – отзывался Микке. – Что ж не помочь, раз могу.

Он никогда прежде не общался со стариками. Его бабушка по матери вышла замуж во второй раз и поселилась в Аликанте. Да она и не стара была: Нетту она родила совсем молодой. А родители Натана умерли, их Микке никогда не видел. Генри и Мэрта – они были его и только его. Микке не собирался ничего говорить Нетте, она бы только все испортила.

Домик старики купили в семидесятые годы.

– Тебя еще и в проекте не было, – посмеивался Генри. – Мы были молодые – или почти молодые – тогда. А сколько вообще длится молодость? Вы об этом думали? Когда начинается старость? – Иногда он принимался философствовать, довольно занудно.

Домик построили в 1909 году, вот-вот столетний юбилей справит. Построили его родители Карла-Густава Линдстеда, рассказывала Мэрта с гордым видом.

– А ты знаешь, кто это такой? Ты, наверное, слишком молод, чтобы помнить. – Сдвинув кустистые брови, Мэрта смотрела на Микке. – Один из великих актеров нашего времени. Никогда не забуду, как он играл Примуса Свенссона в «Доме Вавилонском». Его по телевизору показывали. Когда, Генри? Помнишь? В начале восьмидесятых? Хотя тебя тогда и планах не было, да, мальчик?

– Был, конечно.

– Но взрослых фильмов по телевизору не смотрел. Хотя этот сериал был хороший, про такие вот земельные участки, – правда, не эти, а в другом районе, Эншедедален. Там он и жил, Примус Свенссон. Но потом все домики там снесли, чтобы построить большую больницу, помнишь, Генри? Бульдозеры… и домишек милых как не бывало. Грабеж и разбой, вот что это.

Мэрта умолкла и шмыгнула. Кот терся о ее ноги, Мэрта рассеянно погладила его.

– Да, а еще «Три чудака». Хотя тогда тебя уж точно на свете не было. Йоста Бернард, Гуннар «Чудак» Линдквист и Карл-Густав Линдстед. Они звали себя «Три чудака». – Мэрта захихикала, вспоминая.

«Вот тупизм, – подумал Микке. – Нереально тупо».

Но ничего не сказал.

В один прекрасный день, когда Микке подстриг лужайку, старики вручили ему ключ от домика.

– Мы хотим, чтобы он у тебя был, – произнес Генри с серьезным видом. – Вдруг с нами чего стрясется. В нашем возрасте ничего не знаешь наперед. Обернешься – а смерть с косой тут как тут. Кого сразу скосит, а кого так, подкосит, и лежи тогда, точно кура на прилавке. Мы с Мэртой все обсудили. Хорошо, когда есть запасной ключ. Мы могли бы, конечно, дать его кому-нибудь из соседей. Но, честно говоря, соседям мы тут не очень доверяем. Или как сказать?.. Мы не хотим, чтобы они сюда ходили и шпионили. Это все наше. Соседи у нас неплохие, дело не в том. Но болтать же начнут. Как мы живем, то да се. Ты же понимаешь?

Микке кивнул, зажав ключ в руке. К ключу был привязан пластиковый плетеный шнурок. Бело-зеленый, замусоленный.

– Ты так близко живешь, можешь заглядывать сюда иногда. Зимой то есть. Зимой-то мы не тут. Не так часто, имею в виду. Транспорта нормального-то нет. Да и что тут делать, зимой? Ничего тут хорошего зимою нет.

Микке снова кивнул.

– Рад помочь, – сказал он.

– Ты пришла, – приветливо произнес он. – А мы с Кристой заждались. Сидели и ждали, когда же наша мамочка придет.

Она стояла спиной к нему. В горле набухал ком, который она никак не могла сглотнуть. Сняв крышку с кастрюли, она проткнула картофелину вилкой, хоть и знала, что варить еще минут десять, не меньше.

– Сидели и ждали, – повторил он, на этот раз громче. Она услышала его шаги. – Правда, Криста, мы ведь ждали?

Тоненький, угодливый голос Кристы:

– Да, папа.

– Еда скоро готовая, – пробормотала она и обожглась крышкой. Вздрогнув, с грохотом уронила ее на плиту.

Теперь он был совсем рядом, за спиной, она слышала сдержанное дыхание.

– Где ты была? – Руки вокруг ее груди, сжимают, давят.

– Но… на работе.