М. Роуз - Феникс в огне

„Особый интерес вызывает то обстоятельство, что женщина, останки которой были обнаружены во время раскопок, возможно, являлась одной из последних шести весталок, — сказала Чейз. — Культ весталок существовал свыше тысячи лет и прекратил свое существование в 391 году нашей эры, что совпало с возвышением христианства в период правления императора Феодосия Первого“».

Телевизор умолк. Свет в спальне стал тусклым. Рейчел попыталась продолжить чтение. Она хотела остаться в кровати, чтобы чувствовать рукой одеяло, ощущать под спиной подушку, однако сердце ее затрепетало и понеслось куда-то. Предчувствие знакомства с тайной наполнило ее возбуждением. Целый мир, о котором Рейчел ничего не знала, представился ей необработанным алмазом. Достаточно было лишь шагнуть вперед и открыть его.

Рейчел вошла в него и была заворожена картиной, сиявшей в гиперреалистическом солнечном свете. Тепло окружило, пленило ее. Оно ласкало девушку летним ветерком, наполняло ее спокойствием и восторгом. Теперь свечение исходило уже из нее. Рейчел почувствовала себя невесомой. Она стала вдруг такой легкой, что полетела, двигаясь все быстрее и быстрее. В то же время все ее ощущения были такими отчетливыми, как будто это происходило с ней в замедленном действии.

Солнце жгло ей щеки. Запах жары заполнял ноздри. Ее тело звучало словно музыкальный инструмент. Рейчел слышала музыку, которая не имела ничего общего с тональностями, нотами, аккордами и мелодией. Это был чистый ритм. Сердце Рейчел изменило частоту биений, подстраиваясь под него. Частота ее дыхания тоже стала другой.

Затем ей вдруг стало холодно. Рейчел ежилась и вглядывалась в стеклянную дверь.

Сквозь щель в занавесках она наблюдала за двумя мужчинами, которые склонились над столом.

— Вот ради чего я приехал в Рим, — проговорил один из них, которого Рейчел хорошо знала, хотя никак не могла вспомнить его имя. — Я уже потерял надежду когда-либо это найти.

Тут девушка увидела сверкающие камни волшебной окраски. Блеск голубых и зеленых огоньков наполнил ее сердце безотчетной радостью. Это зрелище притягивало словно наркотик. Рейчел захотелось застыть на месте и попытаться понять, как искрящиеся краски, сливаясь друг с другом, образуют сотни новых оттенков. Радуга изумрудной зелени перетекала в небесную синеву, та обращалась в кобальт, превращающийся в аквамарин, потом в зеленовато-серый цвет шалфея, зеленовато-голубую окраску оперения чирка и дальше в красный, вишневый и бордовый.

— Это очень важно. Мы имеем дело с ценной находкой.

Голос мужчины был твердым, словно каменная грань. Рейчел ощутила на своем теле маленькие ссадины в тех местах, где скользнули его слова. Однако собственная кровь ее нисколько не беспокоила. Ей хотелось быть частью этого мгновения, этой боли и возбуждения. Она еще никогда в жизни не испытывала ничего подобного. И вдруг все кончилось.

Рейчел была оглушена. Она откинула голову назад и уставилась в потолок. Все ее тело горело.

Как долго все это продолжалось? Полчаса?

Рейчел взяла бокал. Нет, вино еще не успело согреться.

Всего несколько минут?

Но ведь на этот раз все выглядело настоящим, гораздо более правдоподобным, чем предыдущие грезы. Это был не просто образ, засевший в сознании. Рейчел казалось, что она перенеслась в пространстве и времени и на какое-то мгновение оказалась в совершенно другом месте, была не зрителем, а непосредственным участником происходящего.

Девушка вышла из спальни, спустилась по широкой лестнице и направилась на кухню. Она жалела о том, что дяди Алекса нет дома. Можно было бы рассказать ему о случившемся. Он просто обожал подобные сюжеты. Нет, на самом деле ничего не произошло. Наверное, она просто очень устала, незаметно для себя провалилась в сон, и ей приснились эта вилла, мужчины и волшебные краски.

Рейчел плеснула в рюмку бренди и отпила несколько маленьких глоточков. Она наслаждалась ощущением того, как огненная жидкость жгла ей глаза и горло, а затем, вместо того чтобы вернуться в спальню, отправилась в дядин кабинет и уселась за его стол. Там, среди бесчисленных книг, Рейчел почувствовала себя в большей безопасности и только тут заметила уголок газетной вырезки, придавленной пресс-папье так, что ее было едва заметно.

Она вытащила газету.

«Возможно, возраст гробницы составляет тысячу шестьсот лет».

Рейчел поежилась. Заметка была написана две недели назад в Риме, тем же самым корреспондентом. Нет, не было ничего необычного в том, что дядя Алекс ее вырезал. Он коллекционер, а при раскопках находят древние реликвии. Его квартира была заполнена произведениями искусства. Рейчел решила, что не стоит придавать этому особого значения. Речь идет не более чем о случайном совпадении.