Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

– Какие деньги?

– Деньги его мамочки. Дело-то выгодное. Он понимает, насколько велика для меня эта сумма. Крупнейший гонорар за всю мою карьеру. Вероятно, он рассудил, что я закрою глаза и сделаю вид, что меня это все не касается, – лишь бы сохранить приток денег.

Левин молча согласился.

– А может, так и поступить? – бросил я.

Эту шутку вызвала водка, но Левин не улыбнулся, а потом я вспомнил лицо Хесуса Менендеса за тюремным стеклом и не смог изобразить даже подобие усмешки.

– Послушай, мне надо, чтобы ты сделал еще одну вещь, – сказал я. – Присмотрись к нему самому. К Руле. Выясни все возможное, не подбираясь слишком близко. И проверь историю с его матерью, об ее изнасиловании в пустом доме в Бель-Эйре, который она продавала.

Левин кивнул:

– Будет сделано.

– И не передоверяй это никому.

Наша дежурная хохма. Как и я, Левин работал в одиночку, сыщик-единоличник в театре одного актера. Ему некому было ничего передоверять.

– Ладно. Сам займусь.

Он ответил как обычно, но на сей раз недоставало той притворной юмористической искренности, что он раньше вкладывал в свои слова. Он ответил так по привычке.

Официантка, проходя мимо стола, положила наш счет, не сказав ни слова благодарности. Я бросил поверх него кредитку, игнорируя урон, нанесенный ее чувствам. Мне просто хотелось поскорее уйти.

– Не попросишь, чтобы она завернула тебе с собой стейк? – спросил я.

– Пожалуй, – сказал Левин. – Хотя я что-то потерял аппетит.

– А как насчет твоей собаки?

– Это мысль. Я и забыл о Бруно.

Он огляделся, ища официантку, чтобы попросить коробку.

– Забери и мой тоже, – сказал я. – У меня нет собаки.

Несмотря на хмель, я преодолел слалом под названием Лорен-каньон, не разбив «линкольн» и не угодив в руки полиции. Мой дом находился на Фэрхольм-драйв и располагался террасами, то есть поднимался уступами от южного конца каньона. Все здешние дома выстроены вдоль улицы, и единственная проблема, с какой я столкнулся, подъезжая к своему дому, – то, что какой-то кретин припарковал свой внедорожник прямо перед моим гаражом и я не мог попасть к себе. Найти место для парковки на узкой улице всегда трудно, и свободный пятачок перед воротами моего гаража обычно так и манил, особенно в конце выходного дня, когда кто-то из соседей непременно устраивал вечеринку.

Я проехал мимо дома и нашел достаточно большое для «линкольна» пространство кварталах в полутора. Чем больше я удалялся от своего дома, тем больше злился на неизвестного нарушителя. Меня захватил целый букет мстительных фантазий: от плевка на ветровое стекло нахала до отвинчивания ему зеркала заднего вида, и от прокалывания шин до пинков по крыльям. Но вместо этого я написал довольно сдержанную записку на желтом листочке: «Это место не для парковки! В следующий раз вы будете отбуксированы». В конце концов, никогда не знаешь, кто ездит на внедорожнике в Лос-Анджелесе, и если шуганешь кого-нибудь за неправильную парковку перед твоим гаражом, они все равно узнают, где ты живешь.

Я прошел обратно пешком и как раз пристраивал записку под дворник нарушителя, когда заметил, что автомобиль этот – марки «рейнджровер». Приложил ладонь к капоту – тот был холодным на ощупь. Я бросил взгляд поверх гаража, на те окна своего дома, что виднелись отсюда, но свет там не горел. С силой прихлопнув сложенную записку «дворником», я стал подниматься по ступенькам к фасадной террасе и входной двери. Я практически не сомневался, что Льюис Руле сидит там в одном из кресел с высокой спинкой, самозабвенно глядя на мерцающую огнями панораму города. Но его там не оказалось.

Тогда я прошел до угла веранды и взглянул вниз, на город. Именно отсюда открывался вид, побудивший меня купить этот дом. В самом доме все было абсолютно заурядным и старомодным. Но терраса с видом на Голливудский бульвар вызывала миллион мечтаний. Для оплаты первого взноса я использовал деньги от предыдущего сверхприбыльного клиента. Но когда уже въехал сюда, а нового ничего выгодного не подворачивалось, пришлось получить скидку на оплату с помощью второй закладной. Правда заключалась в том, что я каждый месяц из кожи лез, чтобы просто уплатить очередной взнос. Конечно, мне давно следовало бы избавиться от этой зависимости, но вид с веранды парализовывал мою волю. По всей вероятности, когда ко мне придут, чтобы отобрать ключ и лишить права пользования этим жилищем, я буду сидеть и пялиться вниз, на город.