Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

Левин покачал головой:

– О Господи, дружище, если это правда…

– Это правда, не беспокойся. Менендес нанял адвоката, который однажды выручил его брата, но этот самый адвокат оказался неспособным распознать невиновного человека, уткнувшись в него носом. Адвокат талдычил только о судебной сделке. Он даже ни разу не спросил парня, совершил ли тот убийство. Он просто принял как данность его виновность, потому что у обвинения имелась эта чертова ДНК на полотенце и свидетели, видевшие, как он выбросил свой нож. Адвокат взялся за дело и добился сделки на наилучших возможных условиях. На самом деле он был очень доволен собой, потому что хотел спасти Менендеса от смерти и в один прекрасный день дождаться его досрочного освобождения. Поэтому он обрушил на Менендеса молоток правосудия. Он заставил его встать в зале суда и произнести «виновен». После чего Хесус отправился в тюрьму, и все довольны и счастливы. Штат доволен потому, что сэкономлены деньги на судебный процесс, а родственники Марты Рентерии довольны, потому что им не придется появляться на суде, где фигурировали бы ужасные фотографии вскрытия и свидетельства о том, как их дочь танцевала обнаженной и водила домой мужчин за деньги. А адвокат доволен, потому что благодаря этому делу он засветился на телевидении по меньшей мере раз шесть плюс спас еще одного клиента от камеры смертников.

Я заглотнул остатки мартини и огляделся, ища нашу официантку. Мне требовался еще один.

– Хесус Менендес сел в тюрьму молодым человеком. Я только что его видел, и он выглядит не на двадцать шесть, а на сорок. Он некрупный, субтильный парень. Ты знаешь, что происходит с такими, как он, в подобных местах.

Я смотрел прямо в стол, когда там появилась тарелка с шипящим стейком и дымящимся картофелем. Я поднял глаза на официантку и велел ей принести еще мартини. Я не сказал «пожалуйста».

– Лучше бы тебе притормозить, – заметил Левин, когда она ушла. – Наверное, в этом округе не найдется ни одного копа, который бы с радостью не упек тебя на пару лет. Тебя охотно потащат в участок и подставят твою рожу под фотовспышки.

– Знаю, знаю. Это последний. А если слишком запьянею, то не поведу машину. У ресторана всегда дежурит такси.

Решив, что пища поправит дело, я вонзил нож в стейк и съел кусочек. Затем взял ломтик сырного хлеба из корзинки, где он лежал обернутым в салфетку, но тот уже остыл. Я бросил его в тарелку и отложил вилку.

– Послушай, я понимаю, что ты грызешь себя из-за этого дела, но ты кое о чем забываешь, – сказал Левин.

– Да? О чем же?

– Его ситуацию и шансы. Дело было тухлое. Ему светила смертельная инъекция, дружище. Я тогда тебе не помогал, потому что там для меня работы не нашлось. Его зажали в кулаке, и ты спас его от смертной казни. В этом и состоит твоя работа, и ты выполнил ее хорошо. И вот теперь ты говоришь, что знаешь, как все произошло на самом деле. Ты не должен мордовать себя за то, что тогда чего-то не увидел.

Я сделал рукой жест: ни слова больше.

– Парень оказался невиновен. Я должен был это распознать и что-то сделать. Вместо этого я подошел формально, просто не глядя провел все рутинные юридические процедуры.

– Чушь.

– Нет, не чушь.

– Ладно, рассказывай дальше. Кто тот второй человек, который постучал в ее дверь?

Я открыл стоящий рядом кейс и запустил в него руку.

– Я сегодня посетил «Сан-Квентин» и показал Менендесу шесть фото. Все это – портреты моих клиентов. Большей частью бывших. Менендес выбрал его меньше чем за десять секунд.

Я швырнул Левину через стол изображение Льюиса Руле. Снимок приземлился лицом вниз. Левин перевернул его, несколько секунд рассматривал и потом так же, лицом вниз, положил обратно на стол.

– Позволь мне показать тебе еще кое-что, – сказал я.

Моя рука потянулась обратно в кейс и вытащила две перегнутые пополам фотографии – Марты Рентерии и Реджи Кампо. Я огляделся удостовериться, что поблизости нет официантки с моим мартини, и затем передал их ему в руки через стол.

– Что-то вроде пазла, – сказал я. – Сложи их вместе и посмотри, что получится.

Левин сложил из двух лиц одно и кивнул, поняв значимость моего открытия. Убийца, Руле, словно вел прицельный огонь по женщинам определенного типа, которые походили на некий образ или отвечали определенным параметрам, возбуждавшим в нем желание. Дальше я показал набросок орудия убийства, сделанный патологоанатомом, производившим вскрытие Марты Рентерии, и прочитал описание двух ранок, обнаруженных на ее шее.