Дон Уинслоу - Жить и сгореть в Калифорнии

Он ведет фургон «Аэростар» с шестью людьми на борту, следуя за Мартином, въезжающим на Сто десятую автостраду со стороны Гранд-авеню. Он поправляет зеркальце заднего вида. Октавио держится за ним, точно там, где ему и следует быть, — в грязно-коричневом «скайларк-89», и это хорошо, потому что Октавио в этом их дельце — основной, от него все зависит.

Облажайся он, и может выйти большой конфуз.

Но Октавио не облажается.

Он классный игрок, этот Октавио. Как и Джимми Дански, парень надежный, хоть и англосакс. Дански медленно движется или, лучше сказать, маячит на правой полосе Сто десятой в своем черном «камаро-95». Дански водит машину как бог, и это большое счастье, потому что подгадать все точно очень трудно.

Гектор проверяет спидометр и сбавляет скорость до тридцати.

Видит, как Мартин с ревом врывается на автостраду.

Как Дански резко бросает «камаро» вправо на встречную полосу.

Дански сигналит.

Мартин жмет на тормоза.

Гектор тоже тормозит, выворачивая руль вправо, и слегка касается правого заднего бампера Мартина.

Глядит в зеркальце заднего вида, и тут настает черед Октавио.

Визжат тормоза.

И — бабах!

Молодец, Октавио!

Октавио — единственный из всех дружков Гектора, кто идеально подходит для этой игры, потому что только он умеет делать «бабах» как при серьезном столкновении на скорости всего в десять миль в час. Угол заноса при этом огромный, а реальных повреждений — кот наплакал.

Удар на самом деле больше на поцелуй смахивает. Это потому, что Гектор с Октавио неплохо потрудились над бамперами еще в гараже, а потом заново их приладили. Краской покрыли, и шито-крыто — они ведь по этой части доки.

— Начинай представление, пора! — орет Гектор в кузов.

Сам он как пробка вылетает из машины и на чем свет стоит начинает честить Октавио по-испански. Тот не остается в долгу. Шесть недоносков из Синалоа, запихнутые в кузов «Аэростара», принимаются стонать и причитать:

— О, моя шея! Спина! О, моя шея!

Доктор установит повреждения мягких тканей и необходимость продолжительного лечения. Назначит им физиотерапию, выпишет чек на ультразвук, массаж, мануальную терапию и прочую дребедень, которая останется только на бумаге.

Гектор орет на Октавио:

— Плохо твое дело, если ты не застрахован, парень!

— Я застрахован! — вопит в ответ Октавио.

— В какой компании?

Октавио выхватывает свою страховую карточку.

Похожую на карточку «Америкен экспресс», только лучше, потому что за нее не платят.

— «Жизнь и пожар в Калифорнии»! — вскрикивает Октавио.

Как было и раньше не один десяток раз.

Обыкновенная рутинная работа.

Мама сгорела вся целиком.

Джек так перевернут, что не знает даже, садиться ли ему за руль или напиться вдрызг.

Грустная история Памелы Вэйл, ее жизнь и смерть не дают ему покоя: брак ни к черту, развод, дети в этом кошмарном бабушкином доме, одинокая женщина топит горе в вине и сигаретном дыму и находит забвение более длительное, чем рассчитывала.

Грустно, конечно, думает он. Однако что поделаешь? Не она первая, не она последняя.

Но что же его так зацепило?

Да все вместе, решает он. То, что пьяная Пам Вэйл сгорела у себя в спальне, то, что Бентли хватило десяти минут, чтобы объявить ее смерть несчастным случаем, то, что неутешный вдовец первым делом бросился к телефону, чтобы узнать насчет денег, то, что эта чертова бабушка, эта гарпия, дерет деньги, и немалые, со своего овдовевшего сына и со своих лишившихся матери внуков.

И эти бедные ребятишки — сначала алкоголичка мать, вечно отсутствующий отец, бабка, тепла в которой не больше, чем в стальной линейке, а потом: папа говорит, что мама сгорела вся целиком.

А в довершение всего — это — чувство, подозрение, параноидальное, навязчивое, не покидающее, точно болезнь, гнездящаяся, тлеющая где-то в глубинах его циничного сознания. Закопченное стекло, собака, оказавшаяся на дворе, пламя, красное как кровь, черный дым.

Папа сказал, что мама сгорела вся целиком.

Ну и дрянь ты, ей-богу, думает Джек.

Извращенец чертов.

Сказать такое собственным детям!

Не ври ты хоть себе самому, думает Джек. Ведь главная причина, по которой ты сразу же невзлюбил Ники, — это бизнес, которым он занимается, — освоение территории и застройка.

Ведь он — типичная дешевка, этот Ники, один из тех, кто еще с восьмидесятых годов заколачивает монеты, планомерно загаживая Южное побережье: ровняет горы, прокладывает дороги по неудобью, варганит один за другим кондоминиумы и многоквартирные дома — непрочные, из дешевых материалов.