Владимир Орешкин - Рок И его проблемы-2

Я привычно, с удобной стороны, обогнул камень, наполовину загораживающий проход, — и оказался среди яркого, ослепившего на мгновенье, света, и высоких деревьев, похожих на разросшиеся осины, чьи верхушки покачивались вверху под несильным ветром.

Было лето.

Справа из горы вытекал ручей, небольшим водопадом падал вниз, и там копился в небольшое озеро, из которого тоже вытекал, — но где-то дальше.

Я подошел к нему, присел на корточки и потянулся губами к водопаду, — вода была холодной и вкусной. В ней не было никакой водопроводной хлорки. Одни полезные минералы и целительные соли.

Было жарко.

Я аккуратно поставил в траву ведерко, положил в него лопатку, снял теплую куртку, штаны и валенки с галошами.

Остался в не совсем свежем исподнем. Но стесняться было некого.

Между деревьями вверх шла еле заметная тропинка. Я и отправился по ней, в своем исподнем.

Не прошло и пяти, наверное, минут, как я вышел из ущелья, — и увидел море.

Оно плескалось совсем рядом, накатывая голубыми волнами на золотистый песчаный пляж. Солнце повисло высоко вверху, был жарко, — а до воды совсем близко. Я скинул свое исподнее, оставшись, в чем мама родила, и побежал к воде.

И рухнул в нее всей своей невесомой тяжестью…

Вода была прозрачна и тепла. Я увидел камешки на морском дне. Они шевелились от движения воды, к берегу и обратно. И я, распластавшийся на поверхности моря, шевелился вместе с ними. Не хотелось дышать, так идеально было то состояние, в котором я пребывал.

Я умею плавать, но плохо. Скорее так: умею какое-то время держаться на поверхности, и не тонуть. Но здесь, словно бы научился. Сделал незаметное движение руками, потом ногами, и, — поплыл. Приподнял голову, вдохнул, и — опустил снова.

Я напоминал себе рыбу, которую долго держали в городском аквариуме, и, наконец, отпустили на волю. Это было какое-то высшее, затмившее все, блаженство, — и какое-то время мне вообще ничего не хотелось. Кроме этого. Потому что, у меня все было.

Потом я перевернулся на спину… Отплыл от берега метров на двадцать, и сейчас впервые посмотрел на него, оторвавшись наконец-то от созерцания своего моря.

На берегу, слева от меня, метрах, может быть в ста или двухстах, стояли дома. Обыкновенные деревенские дома, крытые шифером, и с электрическими столбами между ними.

Из печной трубы ближнего ко мне шел дымок. А на задворках паслась корова…

Неужели сбежал?!.

На берегу стояла девочка и ждала, когда я накупаюсь. Было ей лет, может быть, семь или восемь, одета она была в выцветшее на солнце и застиранное платье. На ногах у нее были кожаные детские сандалии.

— Здравствуйте, — сказала она мне, когда я подплыл ближе. — Дедушка уху уже, наверное, доварил.

— Здравствуй, — сказал я, стесняясь ее, потому что на мне ничего не было. — Ты кто?

— Я — Ксюша, — сказала девочка. — А как зовут вас?

— Меня зовут Михаил, — сказал я. — Но можешь звать меня — дядя Миша.

— Дядя Миша, — сказала Ксюша, — вы уже хотите кушать?

— Ты меня приглашаешь? — удивился я.

— Мы с дедушкой, — поправила она меня. — Дедушка увидел, как вы плаваете, и послал меня пригласить вас на уху. Но я и сама хочу.

— Спасибо, — сказал я.

— Вы приходите, вон наш дом. Когда наплаваетесь. Только не через долго, потому что уха горячая.

— Спасибо, — сказал я. — Как называется ваша деревня?

— Никак, — ответила девочка, улыбнулась мне, и, повернувшись, побежала к своему дому, рассказать дедушке, что я скоро приду…

Пришлось надевать исподнее, потому что ничего лучше у меня не было. Неудобно идти в нем в гости, — но я обещал.

Корова, увидев меня, поднялась с земли на ноги, нагнула пониже голову и замычала. К рогам ее была привязана веревка, а та тянулась к колышку, вбитому недалеко в землю.

Покосившаяся калитка была распахнута, перед крыльцом дома гуляло с десяток кур. Во главе них был петух, с большим красным гребешком. Он посмотрел на меня неодобрительно, но разрешил пройти к крыльцу.

На крыльце уже стоял хозяин, — дед, всем дедам дед. Небольшого роста, лысый, и с огромной окладистой бородой.

— Привет, — сказал он мне, — дядя Миша. Ну, у тебя и видок.

— Сами пригласили, — развел я руками.

— Ну, заходи, — сказал он строго. — Гостем будешь… Ксения все глаза проглядела, все ждет, когда ты придешь.

Уха была сказочная, я такой ухи никогда не пробовал в жизни. Я съел две больших тарелки, и попросил еще.

Дед довольно ухмылялся, а Ксюша подливала мне, и смотрела, подперев ладошкой подбородок, как я ем.