Ян Валетов - Путь Проклятого

– Какая разница – со мной ты или не со мной, если ты делаешь то, что угодно Яхве? И мне!

– Для меня есть разница.

– Утешься этим, – отрезал Бен Яир, и зашагал прочь.

Иегуда двинулся в противоположную сторону.

Израиль. Палестинские территории.

Лагерь Шуафат. Наши дни.

Попасть на Территории на первый взгляд непросто. Но это только на первый взгляд. Десятки туристов каждый день посещают храм Рождества Христова в Вифлееме во время экскурсий, организованных израильскими туристическими фирмами. А где находится храм? Правильно, на территории Восточного Иерусалима, за Стеной. И туристы ежедневно посещают место, где согласно христианской мифологии родился Христос, не перепрыгивая через колючую проволоку и не пробиваясь с штурмом через КПП, а самым простым и цивилизованным способом – пересаживаясь в минивэны с палестинскими номерными знаками прямо у ворот. Заходящие за Стену автобусы, конечно, проверяют – и на пути туда, и на пути обратно, и провести на Территории «стингер» вместе с экскурсией, наверное, можно, хотя маловероятно, что такой груз пройдет незамеченным. Но Морису не надо было провозить «стингер» – ему надо было попасть на место встречи и вернуться обратно. Задача несложная, особенно если все уже подготовлено.

Он оставил прокатный С200 на паркинге и, предварительно позвонив по телефону, пересел в тут же подошедший микроавтобус экскурсионного бюро «Golden Orthodox Tour». Возле КПП Морис и ехавшие в минивэне туристы пересели в такой же микроавтобус, только принадлежащий палестинской фирме «East Tour», который благополучно проследовал за ворота, посверкивая густо тонированными окнами.

При всей своей нелюбви к Израилю и его обитателям Морис по-настоящему неуютно себя ощущал только попадая за Стену – тут тоже был Израиль, но другой, лишенный не только налета многозначительной еврейской отстраненности от остального мира, но даже признаков элементарной цивилизованности. За Стеной был один плюс – тут уж точно не встретишь хасида с пейсами, зато другие персонажи в клетчатых «арафатках» бродили здесь безбоязненно и тоже особой нежности у Мориса не вызывали.

Автобус притормозил у лавок, где торговали православными иконами, паломническими крестами и драгоценными окладами, экскурсовод, щебетавший что-то на русском, потащил туристов на заклание к своим единокровным братьям-арабам, в нетерпении потиравшим руки. Морис из салона не вышел, а водитель микроавтобуса, едва только последний русский турист захлопнул дверцу, шустро погнал машину вниз по улице. Ехал шофер быстро, не обращая внимания ни на знаки, ни на правила, и домчал Мориса по адресу буквально за пять-семь минут.

Шуафат, хоть и назывался лагерем беженцев, выглядел, как обычный жилой район, и только на востоке, там, где постройки упирались в бетонные секции Стены и «колючку», можно было догадаться о том, что израильтяне не сильно рады такому соседству. Нужная Морису квартира находилась на 3 этаже нового шестиэтажного дома. На лестничной клетке его встретила охрана, и, после проверки паспорта и поверхностного обыска (Морис все время морщил нос и воротил голову – уж очень сильно «благоухали» двое боевиков), пропустила дальше, к дверям, за которыми его встретил Карл.

Морис не ждал теплой встречи, но от той холодной ярости, которой исходил Шульце, даже ему стало не по себе. Француз и сам был далеко не пай-мальчиком, а в те моменты, когда за его спиной стоял Легион, вообще чувствовал себя почти всесильным – он умел убивать, и, что уж скрывать, любил это делать! Но, войдя в квартиру, полную каких-то потных бородатых людей, то и дело поглядывающих на него недоброжелательными темными глазами, не то, чтобы оробел, но поймал себя на том, что выпадает из образа мачо. Интуиция подсказывала, что здесь не стоит демонстрировать крутизну – нарежут дольками и пустят на шаурму. В комнатах стоял крепкий дух немытых тел, оружейной смазки и какой-то химии, а еще витал сладковатый запашок анаши – верный признак того, что воины ислама не пьют алкоголя без особой на то причины.

Когда Карл шагнул ему навстречу, первой мыслью Мориса было прикрыть лицо от удара, а второй – постараться не упасть после оплеухи. Француз еще с юности знал, что в драке лучше не падать – затопчут. Потом, когда адреналин прыснул в кровь, Морис оскалился, как загнанный собаками в угол кот, и подумал, что, если очень постараться, то можно вцепиться немцу в горло, а там – кому больше повезет.