Ян Валетов - Путь Проклятого

– Да мне, в общем-то, плевать, на кого ты работаешь, – сказал Карл и бросил себе в рот фисташку из блюдца, стоящего перед ним. При одном виде этих орешков Морис представлял себе сотню тараканов, бегающих по подсоленным орешкам туда-сюда. Кухня, таки да, внушала определенное настроение. – И плевать, на кого работаю я. Функции известны – ты даешь информацию наверх, ты передаешь ее мне, когда она приходит сверху. Монеты, девизы и прочая жидомасонская херь меня волнует мало. Если мне платят большие тысячи за то, чтобы я задавил какого-то книжного червя – мне не надо знать ничего, кроме суммы и места, где я могу этого книгочея найти. Зачем мне, обеспеченному человеку, охотится на такого урода, как этот твой Кац, и рисковать жизнью? Я бы лучше еще дюжину библиотекарей прибил, чем бегал за этим ненормальным! Так что, Морис, прими к сведению: для меня в этой истории крайний – ты! Ты передал мне приказ, и, если ты доложишь Первому, что я обосрался – пеняй сам на себя: достану с того света! Мне нужно время, мне нужны люди. Я найду этого еврея и его дружков, но ты дашь мне то, что требуется. И закроешь рот. А если ты его откроешь, то однажды утром проснешься с собственными яйцами в глотке. Я закажу, чтобы тебя убили именно так!

– Ты меня совсем не боишься? – спросил Морис бесцветным, как выцветшая бумага, голосом. И глаза у него стали мертвыми, подернулись пленкой, словно вода в стоячем пруду. – Почему? Ведь ты ничего не знаешь обо мне, Карл. Если я решу исчезнуть, где ты собираешься меня искать? Я – единственная нить, соединяющая тебя и наших работодателей. А вдруг за мной стоят такие силы, что никакой твой заказ не исполнится по факту? Хватит у тебя воображения представить, что в мире есть огромное количество людей, для которых ты – даже не прыщ на заднице, не угроза, не помеха, а, вообще – никто? Ты вызвал меня в этот притон, ты просишь моей помощи, и при этом ты мне угрожаешь!? Здоров ли ты, герр Шульце? Или несчастья последних дней съели твой мозг? Ты меня не пугать должен, ты должен всем своим видом показывать, что готов у меня даже отсосать, только бы получить еще сутки!

Карл засмеялся. Сначала негромко, потом смело, почти во все горло.

– Ты блефуешь, жабоед! – Шульце, быстро наклонился вперед, над столом, не переставая скалиться. От него пахло потом и порохом, и еще – пылью. Морис ненавидел этот запах, слишком он походил на душок тлена, но деваться было некуда, немец был так близко, что можно было рассмотреть даже мелкие волоски, растущие на пористой коже носа. – Блефуешь и думаешь, что способен обмануть меня? Знаешь, в чем между нами разница, Морис? В том, что ты грозишь мне будущим, которого у меня нет. А я рассказываю о будущем, которое у тебя пока есть. Отсосать, говоришь? Здесь, в этой квартире, сидят бойцы – преданные солдаты человека, которому я только что заплатил просто нереальные деньги. Для него и его сброда я – царь и бог, и ненадолго, пусть только на сегодня, но я значу больше, чем Аллах. Как ты думаешь, кто у кого отсосет прямо сейчас, если показать им моего врага – кяфира [37]? Я не боюсь тебя, Морис, потому, что мне больше нечего терять, так что сегодня пришел черед бояться тебе. Понял? Ты нихера не сойдешь с этой лодки – мы или сдохнем вместе, или вместе выплывем….

Некоторое время они смотрели друг на друга молча. За дверями бубнили голоса, слышен был звук работающего телевизора. Гудящий кондиционер неровно выдыхал в кухню холод, поскрипывали поворотные жалюзи.

– Тебе нужны люди? – спросил француз, недобро щурясь. – Я позаботился об этом – вызвал дублирующую команду. Она здесь, в получасе езды. Полностью экипированы, готовы к действию. Остается только их сориентировать. Ты готов?

– Дублеры? – непритворно удивился Шульце. – Второй европейский легион?

– Ты думал, что тебе нет замены? Огорчу твое самолюбие – она есть. Так ты готов направить второю команду по следу?

– Я должен ее возглавить?

– Ну, зачем?.. У этой команды уже есть легат, и во втором нет необходимости, – сказал Морис, не в силах скрыть враждебность, сквозящую в каждом произнесенном звуке. – Возьмешь тех, кто у тебя остался, и поработаешь на общее дело. Заодно постараешься исправить ошибку, если сможешь. Теперь пункт два – мое молчание. Докладывать не побегу, но если меня найдут и спросят, как обстоят дела – скажу, как есть. Вранье будет стоить мне не должности, а жизни. Я не готов отдавать за тебя жизнь, Карл.

– Пункт три?

– Дать тебе время? – спросил француз.