Том Нокс - Клуб адского огня

Звезда Давида.

Лоример. Никакой не еврей, чистокровный шотландец. Может, налетчики решили, что он еврей? Или они сами были иудеями? Или нацистами? Что там говорила журналистка? Могли ли это быть неонацисты? Форрестер повернулся и в который раз принялся рассматривать сделанные криминалистами на месте преступления фотографии подвала: черно-бурую кучу земли, которую расковыряли лопатами и заступами. Яму налетчики вырыли глубокую. Определенно что-то искали, и искали очень упорно. Интересно, нашли они то, что хотели? Но если они что-то искали, зачем было тратить время и терзать так некстати побеспокоившего их старика? Почему бы не оглушить его, или связать, или, на худой конец, просто убить? Зачем понадобилась такая сложная, отдающая ритуалом жестокость?

Форрестеру вдруг захотелось выпить чего-нибудь покрепче. Вместо этого он отхлебнул чая из щербатой кружки, украшенной изображением британского флага, встал и подошел к окну. С высоты десятого этажа открывался отличный вид на Вестминстер и центральную часть Лондона. Громадное стальное велосипедное колесо обозрения с его неземного облика застекленными кабинками. Готические шпили Парламента. Детектив присмотрелся к новому зданию на набережной Виктории и попытался решить, к какому стилю его можно отнести. Форрестер всегда испытывал тягу к архитектуре, подростком даже поступил в архитектурную школу, но сбежал оттуда, узнав, что обучение продлится семь лет. Семь лет без нормального заработка? Такая перспектива не устраивала родителей, да и его самого тоже. Вот он и пошел в полицию. Однако ему до сих пор нравилось думать, будто он обладает солидными для профана познаниями в области зодчества. Он мог безошибочно отличить настоящий ренессанс от ренессанса Кристофера Рена, постмодерн от неоклассицизма. Одной из причин, по которым ему нравилось жить и работать в Лондоне, невзирая на все минусы, было богатство архитектуры.

Детектив допил чай, вернулся к столу и перебрал документы, которые старший следователь раздал на «утренней молитве» — состоявшемся в девять часов совещании по поводу происшествия на Крэйвен-стрит. Телекамеры наружного наблюдения не запечатлели на прилегающих улицах ровно ничего подозрительного. На призывы полиции не откликнулся ни один свидетель. Первые двадцать четыре часа всегда были «золотым» этапом любого расследования: если за это время не удается найти существенных зацепок, значит, дело будет трудным. И на сей раз примета подтверждалась. Криминалисты не могли ничего отыскать: преступники тщательно уничтожили свои следы. Злодеяние было продуманным и умело осуществленным. И все же налетчики, не пожалев времени, жестоко пытали беднягу смотрителя. Почему?

В растерянности Форрестер открыл Google, набрал в окне ввода «Дом Бенджамина Франклина» и выяснил, что здание было построено в 1730-1740-х годах. Это означает, отметил про себя Форрестер, что оно из старейших в районе. Там сохранились первоначальные панели, карнизы и зал первого этажа с «зубцами». В доме имелась крутая многопролетная лестница с резными перилами и «стойками в дорическом стиле».

Он открыл на экране другое окно, чтобы выяснить, какие стойки имелись в виду и, кстати, что такое «зубцы».

Ничего интересного.

В таком же духе оказалась выдержана и остальная часть описания. Крэйвен-стрит была уцелевшим кусочком раннего георгианского Лондона. Закоулком пристрастного к джину небольшого города восемнадцатого века, зажатым между современным Ковент-Гарденом с его словенскими глотателями огня и новозеландскими оперными певцами и неприглядным Чаринг-Кросс, где непрерывно бибикают бесчисленные такси.

От всего этого было немного толку. Так, а что сказано о самом Франклине? Нет ли какой-нибудь связи между ним и неведомыми садистами? Форрестер ввел в Google имя «Бенджамин Франклин». Он смутно помнил, что этот тип обнаружил электричество с помощью воздушного змея или что-то в этом роде. Google сообщил кое-какие подробности.

«Бенджамин Франклин, 1706–1790 гг., был одним из самых прославленных отцов-основателей Соединенных Штатов. Знаменитый писатель, политик-теоретик, государственный деятель, типограф, ученый и изобретатель. Как ученый, он навсегда вошел в историю физики благодаря своим теориям и открытиям, связанным с электричеством».

Форрестер прокрутил текст дальше, ощущая, будто топчется на одном месте.

«Франклин родился в Бостоне, Массачусетс, научился ремеслу печатника у старшего брата, поселился в Филадельфии, где стал газетным редактором, печатником и торговцем. Провел много лет в Англии и Франции, говорил на пяти языках. До конца жизни состоял в масонской ложе вместе с такими либеральными деятелями, как ботаник Джозеф Бэнкс и канцлер британского казначейства сэр Френсис Дэшвуд. На протяжении многих лет он был также тайным агентом…»