Анатолий Ковалев - Гильотина в подарок

– Когда Шведенко обратился к вам с просьбой о сдаче квартиры? И чем он это мотивировал?

– Да уже месяц прошел. Сказал, что у них с Василиной не заладилось. Чего уж там! Жили вроде душа в душу! Мол, поживу месяц-другой у тебя, а там видно будет. Разве другу откажешь? Пришлось отказать одной семейной парочке с Кавказа. Они у меня тут почти год жили. Платили, кстати, исправно, с двухмесячной предоплатой. И срача такого не устраивали!

– Ну-ну, Роберт Игнатьевич, – принялся усмирять его следователь. – Ведь Шведенко не по своей инициативе…

– А по чьей? По чьей инициативе?! – затрясся разгневанный танцор, и по лицу его пошли красные пятна. – Сколько раз ему говорили: «Остепенись, Леня! Не по зубам тебе эти громилы! Чё ты к ним лезешь?»

– Кто говорил?

– Да хотя бы я. Предупреждал: «Если еще про мафию напишешь, съедешь с квартиры! Мне тут баррикады не нужны! Чай не Красная Пресня!» Его пристрелят, а мне потом по ментовкам таскаться! Больно надо! Он мне слово дал, что в этой квартире ни строчки не напишет про мафию.

– И что? Сдержал слово?

Вопрос Еремина озадачил красноликого Роберта Игнатьевича.

– По крайней мере в нашей газете ничего не было. Я следил за его публикациями. Он писал о выставке художника Шилова. Разгромил подчистую этого придворного «фотографа». Душа радовалась! Потом об этом религиозном законе, из-за которого Клинтон с папой на нас обиделись. Что еще? Не помню. Да, он говорил, что у него наклевывается какая-то новая работа, очень денежная.

– Связанная с журналистикой?

– Этого я не знаю. Он особо не распространялся. Может, боялся сглазить?

– По-вашему, выходит, что Шведенко превратился в пай-мальчика. В чем же тогда дело?

– Мало ли что! Могли за старое тряхануть!

– Могли и за старое…

Полежаев, воспользовавшись заминкой, оторвался на миг от французской газеты и задал фотографу давно мучивший его вопрос:

– Леонид по-французски свободно изъясняется?

– Да бросьте! – махнул тот рукой. – Только «мерси» и знает. К нам недавно приезжали коллеги из Франции. Так он не знал, с какого боку к ним подступиться. Переводчица спасла положение.

– Эта переводчица – ваша сотрудница? – взял инициативу в свои руки Антон.

– Да. Лизавета, Лизок.

– Симпатичная девушка?

– Симпатичная бабушка. Ей скоро шестьдесят стукнет…

В машине Еремин хмурился, а писатель продолжал наслаждаться французской прессой.

Высадив возле сыскного агентства Ивана Елизаровича, Константин обрушился на друга:

– Какого черта ты лезешь не в свои дела?

– По-моему, ты что-то путаешь. Это как раз мое дело. Я тебя нанял. Я заказываю музыку.

– Я отказываюсь так работать. Я привык самостоятельно вести расследование. Я не нуждаюсь в помощниках-дилетантах.

– Я ни на чем не настаиваю, – пошел на попятную Полежаев. – Только, если честно, Костян, мне кажется, ты упускаешь очень важное звено.

– Слов-то каких нахватался!

– Все от тебя, мой друг, все от тебя.

– Ладно, выкладывай, что я, по-твоему, упускаю. – Тон следователя несколько смягчился.

– Ты, например, совсем не придаешь значения тому, что накануне своего исчезновения Шведенко ходил с кем-то в кино. И эта кто-то наверняка симпатичная девушка!

– И что дальше?

– Надо выяснить, кто она.

– Только и всего? Может, подскажешь, как это сделать?

– Подскажу. Надо взять фотографию журналиста и показать ее служащим кинотеатра. И заодно узнать, что они смотрели.

– А вот последнее уж точно ни к чему! – расхохотался Еремин.

Антон и сам понял, что сморозил чепуху, но сдаваться не собирался.

– Все играет роль.

– Может быть.

Константин притормозил на улице Павла Корчагина, чтобы посмотреть нумерацию домов. В одном из них жила Василина.

– Я, кажется, на верном пути.

Он проехал еще несколько метров и остановился, но выходить не спешил.

– Я не отвергаю твою версию, Антоша, – признался он. – Но в первую очередь хочу отработать свою. Мне хорошо знаком тот мир, о котором писал Шведенко. Там обиды не прощают. Я бы очень хотел, чтобы все вышло по-твоему, чтобы журналист увлекся красивой девчонкой и мотанул с ней на юга, наплевав на все остальное. Правда, твоей подруге это может не понравиться. Но слишком густую кашу заварил наш клиент (и в этом ты сейчас убедишься, когда просмотришь его публикации), чтобы мы могли пойти по такому пути. Легких путей в этом деле не будет.

– Но ведь не помешает общему делу, если я завтра съезжу в «Иллюзион» и порасспрашиваю о журналисте?