Калеб Карр - Ангел тьмы

Вместо ответа мистер Мур воздел палец, потом взялся за черенок лопаты. Но от его прикосновения инструмент не покинул своего места — вместо этого он провернулся вокруг какой-то оси на полу, к которой, похоже и крепился. А когда мистер Мур наклонил орудие к этой оси — вот те на! — полка с консервами поползла будто сама собой: отъехала от разделяющей кирпичной стены к печи и явила нору в три квадратных фута, ведущую вниз, через каменную дверь, прямо в подземелье под зданием.

— Боже мой, — прошептала мисс Говард, подходя к дыре. Мы с Доктором, лишившись от изумления дара речи, последовали за ней.

— Достаточно велика, чтобы пробрался средний взрослый, — объяснил мистер Мур и подхватил один из переносных фонарей Айзексонов, что лежал неподалеку. — Равно как и проход.

— Проход? — переспросил доктор.

— Идемте, — позвал мистер Мур, спускаясь на несколько ступенек по железной лестнице, прикрученной к стенке глубокой шахты, что вела вниз от дыры. — Я покажу.

И исчез под землей, а мы нервно переглянулись.

— И почему это у меня нет никакого желания туда лезть? — тихо проговорил я.

— Тебе и без того пришлось ой как несладко, Стиви, — ответила мисс Говард, положив руку мне на плечо. — А там, внизу, приятного может оказаться мало.

— Если решишь подождать здесь, все поймут тебя правильно, — подтвердил доктор.

Я покачал головой:

— Ну нет. Я хочу это увидеть, но… — Пытаясь унять зверскую дрожь, я шагнул на лестницу. — О черт, куда уж тут хуже?

И, осторожно перемещаясь, последовал за фонарем мистера Мура, который, кажется, замер футах в пятнадцати ниже.

— Подожди секундочку, Стиви, прежде чем спускаться окончательно, — крикнул мистер Мур, — я отойду в боковой проход. Все остальные должны поступить точно так же.

— В боковой проход? — эхом повторил я.

— Увидишь, когда слезешь.

И я увидел. У основания шахты, стены которой состояли из грубого бетона, имелся проход в узкий тоннель, уводящий в сторону. Он был достаточно высок, чтобы человек мог пройти, согнувшись, так что можно было вроде как пробежать по нему без особых заминок. Я спустился, и мистер Мур отвел туда сначала меня, а потом и мисс Говард с доктором. Потом он повернул фонарь, по моим прикидкам, в направлении заднего двора, и оказалось, что этот лаз — тоже бетонный — тянется еще на сорок футов. Запах там стоял затхлый, но вовсе не настолько спертый, каким по идее должен был оказаться.

— Тут сквозняк? — спросила мисс Говард, облизнула и подняла палец.

— Становится почти бризом, — отозвался мистер Мур; в свете фонаря его лицо напоминало тыкву в канун Дня всех святых, — когда доберешься до другого конца.

— Но откуда ему здесь взяться? — удивился доктор.

— Все это — часть сюрприза, Ласло, — заявил мистер Мур и двинулся по туннелю к слабому отблеску света, озарявшему дальний конец. Потом сложил свободную руку чашечкой и поднес ко рту: — Люциус! Вы еще там?

— Да, Джон, — донесся в ответ шепот Люциуса. — Только тише вы, черт возьми!

Мы пошаркали дальше, сгорбившись, что твои горняки, и по пути меня осенило:

— Но я не слышу детского плача! — мрачно изрек я.

— Вот именно, — подтвердил мистер Мур тем же загадочным тоном, что и на крыше. — Не слышишь.

Еще через несколько секунд мы достигли конца тоннеля и оказались у маленькой деревянной двери. Она была чуть приоткрыта, а из щели струился свет, который мы заметили раньше. Оказалось, что дверь эта ведет в новую комнату — и когда мы собрались перед ней, меня трясло пуще прежнего. В голове начали сами собой всплывать картинки пыточных камер в подземельях замков: дыбы, железные девы, раскаленные утюги, грязь и крысы — кто знает, чем Либби Хатч могла воспользоваться для воспитания непослушных похищенных деток? Я уже было засомневался, не стоило ли все же остаться и подождать наверху — но вновь подавил сии колебания.

— Ну вот, — объявил мистер Мур. — Все готовы? — Никто не сказал «да», но никто не сказал и «нет», и мистер Мур принял это за знак к продолжению. — Тогда за мной.

Он распахнул дверцу, и мы вошли в комнату.

Первым, что здесь бросалось в глаза, был свет — яркий свет, испускаемый не голыми электрическими лампочками, а весьма симпатичными маленькими светильниками, которые стояли на паре деревянных ночных столиков и комодике, выкрашенном в нежно-розовый цвет. Стены покрывали узорчатые обои с маленькими картинками улыбающихся зверюшек на белом фоне. Обои отражали свет ламп и делали ослепительный свет еще резче — особенно если войти из темного тоннеля. Как мистер Мур и говорил, тяга, которую мы ощущали поначалу, превратилась при входе в комнату будто бы в бриз, причем и впрямь весьма освежающий: как он объяснил нам, его производили электрические вентиляторы внутри небольших вентиляционных шахт, что выходили на задний двор и тянули воздух оттуда. Напротив комодика у другой стены расположилась хорошенькая колыбель с белым кружевным пологом. В третью стену была вмонтирована застекленная оконная рама, а за ней какой-то талантливый художник изобразил тихую пасторальную сцену, напоминавшую о покатых холмах и обширных пастбищах округа Саратога. На полу лежал ковер ручной работы, в углу стояло превосходное дубовое кресло-качалка, а повсюду, где только можно, громоздились горы чего ни попадя — от дорогой музыкальной шкатулки до кубиков и чучел животных.