Джонатан Барнс - Люди Домино

— Они ведут к разрушению Лондона. Они ведут к тому, что город будет лежать в руинах.

— Зачем? Зачем, черт побери, им это нужно?

Джаспер изобразил нечто похожее на ухмылку.

— Будем надеяться, что вам никогда не придется узнать это.

— Вы были с ним знакомы? — спросил я. — С моим дедом.

— Это было до моего появления. Задолго до моего появления.

— Почему вы не могли прийти к нему без меня? Зачем вам нужен я?

— Я пытался. Но даже в таком беспомощном состоянии ваш дед смертельно опасен. Он воздвиг нечто вроде экстрасенсорной границы. Никто не может к нему приблизиться, если он сам этого не хочет.

У меня челюсть отвисла.

— Что?

— Директорат верит в магию, Генри. Всегда верил.

Джаспер оттолкнул от себя сэндвич, к которому почти не притронулся, по его лицу скользнула гримаса жеманного отвращения.

— Эта тарелка грязная. — Он бросил взгляд вокруг себя с таким видом, будто с трудом сдерживал дрожь. — Все это место нечистое. Кишит болезнями.

К нам подошла сиделка и сказала, что теперь мы можем увидеть пациента. Джаспер с нескрываемым любопытством засеменил в палату к распростертому телу отца моего отца.

Глаза старика были закрыты, из его белого носа и белого рта выходили трубки, и он казался более слабым и хрупким, чем когда-либо прежде. Я даже пульса не мог различить. И только реанимационный аппарат свидетельствовал о том, что он еще жив. Хотя мы не обменялись с ним ни словом, за последнюю неделю я видел деда больше, чем за последние несколько лет. Джаспер вытащил нечто, напоминающее навороченный камертон, и навел его на тело старого хрыча. Штуковина бикнула один раз, потом еще и еще раз и наконец разразилась протяжным верещанием.

Я недовольно посмотрел на него.

— Что это вы делаете?

Джаспер, сосредоточенный на своем непонятном занятии, даже не взглянул в мою сторону.

— Я вижу, он и в самом деле в коме.

— Конечно он в коме.

— Ваш дед по меньшей мере два раза симулировал смерть. Он мастер обмана. В тысяча девятьсот пятьдесят девятом году он проник в Букингемский дворец вместе с американской цирковой труппой под видом клоуна. С шестьдесят первого по шестьдесят четвертый год жил, никем не разоблаченный, в качестве слуги в Балморале. [27] Замок Балморал — загородное имение королевской семьи в Шотландии. В тысяча девятьсот шестьдесят шестом году в Монте-Карло он вчистую обыграл в покер главу подразделения специального назначения при королевской семье. Так что я более чем уверен: он вполне может симулировать и удар. Вы так не думаете?

— Только не дед, — сказал я. — Это совсем не похоже на моего деда.

— Значит, вы никогда его не знали. — Джаспер сунул прибор в карман. — Но на сей раз все по-настоящему. — В голосе его слышалось разочарование. — Может, от пьянства. — Он посмотрел вдаль, на лице появилось выражение тихой уважительности. — Я сейчас с ним, сэр… Боюсь, у меня плохие новости… Пожалуйста. Давайте не будем отчаиваться. Хорошо. Ясно… Я ему передам. — Он резко повернулся ко мне. — Мы увидим вас завтра, мистер Ламб.

Он пробормотал какие-то пожелания мне в связи с днем рождения и в дурном настроении зашагал прочь.

— И это все? — прокричал я ему вслед. — Что теперь?

Но Джаспер вышел, не оглянувшись, потопал к тем новым драмам, что ждали его, и скоро в палате снова воцарилась тишина.

Не зная, что делать дальше, я откинулся на спинку стула и некоторое время сидел так, сжимая руку старика в своих.

— Это правда? — сказал я. — Есть в этом хоть слово правды?

Мне отчаянно нужно было поговорить с кем-нибудь, и я позвонил матери.

— Как там Гибралтар? — спросил я.

Не успел я сказать и двух слов, как появилась сиделка и выпроводила меня из палаты — так жена фермера выгоняет цыплят из зарослей петунии.

— Никаких мобильников! Вы повредите аппаратуру. Никаких мобильников!

Вообще-то аппаратура, к которой был подключен дед, никак не прореагировала на мой звонок, но, смущенный и пристыженный, я сделал, что мне было велено, и вышел со своим разговором в коридор.

— Тут замечательно, — щебетала мама. — Просто замечательно. Горди такой проказник. Мы живем в этом чудном отеле. — Она прервала общение со мной, чтобы поговорить с кем-то другим, и я услышал, как она назвала мое имя. Я представил, как она закатывает глаза, умело изображая раздражение. Потом она вернулась к разговору со мной. — Ну а ты там как?

— Отлично, — сказал я, а потом (по секрету): — Получил повышение.