Крис Хаслэм - Двенадцать шагов фанданго

— Желание, чтобы меня убили, — это крайность, не правда ли? Почему бы тебе просто не исчезнуть? — Я искоса взглянул на нее, как на собаку, которую несправедливо пнули. Ее взгляд оставался твердым.

— Потому что это не единственная причина, по которой нам следует устранить тебя, Мартин. Вероятно, ты никогда не замечал, что для нашего бизнеса характерны бескомпромиссные крайности поведения. Ты обращаешься с кокаином так, словно управляешь каким-то кооперативом одурманенных хиппи, и становишься уязвимым для конкурентов. Гельмут и я были готовы отнять у тебя бизнес несколько месяцев назад, но у нас не было средств для этого.

Я рассмеялся, хотя мне было невесело. Этот заговор был односторонним. Даже если Гельмут пожертвовал ради него дружбой, я не мог поверить, что он желал моей смерти. Гельмут — сам по себе немец, но, кроме того, он курил марихуану, был «миролюбивым» хиппи. Он даже не ел мяса.

— Ты с ума сошла! — крикнул я Луизе. — Гельмут не может участвовать во всем этом. Это целиком твоя идея.

Она осклабилась:

— Ты действительно ничего не соображаешь? Как, по-твоему, эти люди нас обнаружили? Неужели случайно? — Она как-то дьявольски захихикала. — Кто рекомендовал тебе отель, идиот?

Холод, обдавший мой спинной мозг, был отчасти следствием шока, отчасти следствием страха. Вероломный подонок рекомендовал мне также Трагичного Тони. Я мог представить себе, что натворил бы этот мерзавец, будь у него возможности. Это напомнило мне о другом.

— Ты знаешь, Гельмут гомик, — сказал я. — Кокаин, которым ты злоупотребляешь, я купил у его бывшего любовника. Надеюсь, ты предохраняешься. — Это был мой самый расчетливый удар, но он не достиг цели.

Луиза тряхнула головой.

— Он не показался мне гомиком. Может, в дальнейшем это обнаружится.

У нее на все был ответ, и теперь она взяла в оборот меня.

— Что это за фильм, в котором играет парень из группы Мариаки?

— El Mariach, — сказал я со вздохом. — Ну и что?

Она потерла нос, все еще улыбаясь.

— Одно время я мечтала найти такого, как он, убийцу в черном камуфляже — и заказать ему тебя. Когда появился твой приятель, вонючий французский байкер, я подумала, что мои мечты осуществились. — Шум у дверей бара прервал ее откровения.

Кто-то заметил, как Жан-Марк мочится на машину местного жителя, и тишину ночи разорвала пьяная перебранка сердитых людей. Жан-Марк, не знающий испанского и нисколько не смущенный, кричал что-то невразумительное, когда возвращался к фургону. Он держал бутылку в вытянутой руке, в его губах перемещалась сигарета. Луиза склонила голову набок и пристально посмотрела на меня, как бы в последний раз.

— Может, им это удастся, — сказала она.

Через час или чуть позднее мы медленно спускались с возвышенности, одна машина ползла за другой через сосновый лес, под небом, которое нельзя было считать ни темным, ни светлым. Я прикрыл глаза, чтобы наблюдать украдкой за ландшафтом сквозь просветы в серой завесе предрассветных сумерек. Мы ехали, тормозя и снижая скорость. Вскоре Жан-Марк свернет направо, на бурую проселочную дорогу в Эль-Гатосин. У меня не было никакого представления о том, что делать. Бенуа устал и выглядел жалко: начало нового светлого дня вряд ли сулило ему радость пришествия Господа. Интересно, насколько вероятно, что я встречу вершителя своей судьбы до ленча?

Тяжелая боль передвигались по телу, как грузовики с цистернами, полными нитроглицерина, от суставов пальцев — по венам к плечам, там сбрасывала свои грузы болезненными взрывами, перед тем как вернуться в пальцы. Губы пульсировали от ран, а где-то выше моего правого виска что-то билось так сильно, что я прикрыл глаза. Сильнее боли был стыд, и он мучил больше всего. Я был ничтожеством, нулем, со мной не считались. Если я дам Жан-Марку то, чего хочет француз, он, вероятно, убьет меня. Если не дам, он убьет меня наверняка. Если я стану комментировать его манеру одеваться, он опять же прикончит меня. Потому что все время, пока я находился у него в плену, у меня не было никаких прав, и все ответы на все мои вопросы заключались в том, что осталось от великодушной сделки с Трагичным Тони. Все, что мне было нужно, — доза наркоты, занюхав ее, я проколол бы свои мозги, выпустив из них затхлый воздух и дурные ощущения. Я должен был принять слой кристально белого порошка для ясности и четкости мысли. Каждое нервное окончание в моем теле требовало своей доли. Перед лицом моей слабости мозг подбросил мне гипотетический выбор: что предпочтительнее для меня — принятие кокаина прямо сейчас или пуля из пистолета?