Крис Хаслэм - Смерть с отсрочкой

— Если хочешь, подвезу до города, — с запинкой выдавил испанец.

— Сейчас барахло соберу, — буркнул Ленни.

— Где лекарство? — крикнула Анита, схватившись за лацканы пальто Сиднея.

— Какое? — пробормотал Ник.

— Пилюли… таблетки… Что он принимает в таких случаях?

— По-моему, ничего. Никогда раньше не видел, чтоб он что-нибудь принимал.

— Ты давно его знаешь? Всю жизнь?

Ник нахмурился. Странный вопрос.

— Недели две.

— Ты его внук? Племянник?

— Боже мой, нет. Как считаете, с ним все в порядке?

Анита наклонилась ухом к бледному лицу Сиднея.

— Еще дышит. — Она похлопала по карманам. — Точно при нем нет лекарства?

— Никогда не видел. Может, в «Свинье», в номере….

Анита презрительно сморщилась:

— Вы в «Свинье» остановились?

Ник пожал плечами:

— Нам понравилось.

— Тогда его надо туда везти. Может, он там оставил лекарства. — Анита еще ослабила галстук на шее Сиднея, подняла воротник пальто, прикрывая лицо от дождя. — Очень старый, — заметила девушка, хладнокровно разглядывая его. — Возможно, пора умереть.

— Может быть, — рассеянно кивнул Ник.

Она двигалась очень красиво и плавно, несмотря на резкость и раздражение. Старательно закрыла пассажирскую дверцу, прошла мимо Ника к дому, быстро вернулась с каким-то черным мешком в руках.

— Знаешь, что это? — спросила она так, словно он обязательно должен был знать. — Bota. [90] Бурдюк (исп.). Я туда воды налила. Старику может понадобиться.

— Спасибо, — поблагодарил Ник. — Извините нас. Мы вернемся, если ему станет лучше. Есть одно важное дело…

— Не трудитесь, — сказала Анита, качая головой. — Я сегодня вернусь в Барселону, а он приехал из такой дали не для встречи со мной. Adios. [91] Прощайте (исп.).

Это слово стойким ароматом висело в отъезжавшем фургоне, где звучало эхо хриплого отрывистого каталанского акцента, из-под низкой темной челки смотрели зеленые глаза, отчего у Ника болезненно сжималась грудь. Он закурил сигарету, посмотрел на Сиднея и тряхнул головой. Старик умирает, а он даже не представляет, что делать. Постепенно проникся любовью и уважением, до сих пор думал, что путешествует не с дряхлым согбенным пенсионером в плоской кепке и макинтоше, писающим каждые двадцать минут, а с мужчиной, живущим в изношенной оболочке. Видел прояснявшийся крепнувший разум, который взламывал давно окостеневшую защитную оболочку, а теперь, похоже, намерен избавиться от трупа. Давно знал, что дело, возможно, дойдет до того, но видел в Смерти другой лик — Толпы, в который предпочитал не заглядывать. Специалист по самоотречению, он недавно начал замечать, что позволяет себе клятвенно непозволительное — улыбается, обсуждает возможные варианты. Сидней Стармен напоил его крепким вином, стараясь толкнуть на борьбу с тем, что осталось от его жизни, и если бы не отключился поблизости от крестьянского дома, то обязательно запустил бы его на орбиту вокруг зеленоглазой девушки. Как ее там зовут?

Она не представилась. Ник выбросил в окно окурок. Не имеет значения, как ее зовут.

Через час Сидней очнулся с покрытым пятнами лицом, коротким дыханием, посиневшими губами. Сделал долгий тихий вдох, почти стон, полностью выдохнул и обратился к Нику:

— Кажется, легкий сердечный приступ.

— Я везу вас в больницу, — кивнул Ник. — Старайтесь не двигаться.

— Не будьте идиотом, черт побери. Не поеду в больницу.

— Вы плохо себя чувствуете.

— Болван, я хорошо себя чувствую. Мне почти девяносто лет, будь я проклят.

— У вас только что был сердечный приступ. Мы едем в больницу, мистер Стармен, и это мое последнее слово.

— Привезете меня в больницу, и я уже оттуда не выйду. Со мной и с нашим делом будет покончено.

Ник сглотнул, тупо глядя на дорогу.

— Плевать, — сказал он наконец. — Едем в реанимацию.

Сидней хрипло рассмеялся:

— Славное у вас сердце, мистер Крик.

— Лучше вашего, мистер Стармен.

— Во всех отношениях. Но не надо при осмыслении жизни ошибочно путать количество с качеством. Как я уже сказал, мне под девяносто, и лучше умереть здесь, под солнцем, чем под флуоресцентной трубкой в какой-нибудь богомерзкой больнице. Понятно?

— Ваша жизнь — вам решать, — вздохнул Ник.

— Спасибо, мистер Крик. Дайте мне свой экземпляр завещания.

— Не валяйте дурака.

Сидней облизал губы желтым языком.

— В следующий раз я могу не очнуться. Дайте подписать бумагу. — Он полез в карман за авторучкой, задохнувшись от усилия.