Деннис Лихэйн - Остров проклятых

— Конечно. Я спросил, кто его так отделал?

— Ваши доподлинные слова: «Кто это сделал?» Правильно?

Тедди кивнул.

— На что Нойс ответил — я цитирую — «ты».

— Да, но…

Коули разглядывал его, как энтомолог насекомое под увеличительным стеклом.

— Да?

— Он выражался…

— Я вас слушаю.

Тедди никак не мог подыскать правильные слова, чтобы выстроить их в цепочку, в такой подвижной состав.

— Он хотел сказать… — Тедди говорил медленно, подбирая слова, — то, что я не сумел помешать его возвращению в эту клинику… косвенным образом… привело к его избиению. Он не утверждал, что я его избил.

— Он сказал: «Это сделал ты».

Тедди пожал плечами:

— Пусть так, но мы с вами расходимся в интерпретации его слов.

Коули перевернул страницу.

— А как насчет этого пассажа? Нойс говорит: «Они знали. Неужели непонятно? Все, что у тебя на уме. Весь твой план. Это их игра. Отлично разыгранная пьеса. Все это придумано для тебя».

Тедди привалился к спинке стула.

— Столько пациентов, столько людей, с которыми якобы я прожил вместе почти два года, и никто не сказал мне ни слова о том, что я целых четыре дня участвую в этом маскараде?

Коули закрыл тетрадь.

— Они к этому привыкли. Вы уже год как разгуливаете с этой пластиковой бляхой. Сначала я подумал, что это будет хороший тест: дать ее вам и посмотреть, как вы себя поведете. Но что вы с ней так далеко зайдете, я и представить себе не мог. Откройте свой бумажник и скажите мне: она пластиковая?

— Дайте мне сначала разгадать шифр.

— Вы уже почти разгадали. Остались три буквы. Вам помочь, Эндрю?

— Тедди.

Коули покачал головой:

— Эндрю. Эндрю Лэддис.

— Тедди.

Коули наблюдал за тем, как он расставляет буквы на странице.

— О чем тут говорится?

Тедди засмеялся.

— Скажите нам.

Он мотнул головой.

— Поделитесь с нами, прошу вас.

— Вы это подстроили. Вы всюду расставили зашифрованные послания. Вы придумали Рейчел Соландо, использовав имя моей жены. Все это ваших рук дело.

— О чем идет речь в последнем шифре? — медленно, с расстановкой спросил Коули.

Тедди перевернул тетрадь, чтобы они оба могли прочесть:

YOU

ARE

HIM [19] Ты — это он (англ.) .

— Довольны? — спросил Тедди.

Коули встал. Он выглядел обессиленным. Дошедшим до ручки. Когда он заговорил, в его голосе была опустошенность, которой Тедди прежде в нем не замечал.

— Мы надеялись. Мы надеялись, что нам удастся вас спасти. Мы поставили на кон свою репутацию. А сейчас пойдут разговоры о том, что мы позволили больному реально разыграть свой величайший бред, взамен же получили несколько травмированных охранников и сожженную машину. К профессиональным насмешкам я отношусь спокойно. — Он присел на подоконник и выглянул в квадратное оконце. — Может, я перерос это заведение. Или оно меня переросло. Но недалек тот день, пристав, когда медицина вытравит из человека все человеческое. Вы меня понимаете?

Тедди немного помолчал.

— Не совсем.

— Неудивительно. — Коули сложил руки на груди. В комнате на какое-то время воцарилась тишина, если не считать звуков бриза и океанского прибоя. — Вы солдат с отличиями, хорошо натренированный в рукопашном бою. За время, проведенное здесь, вы покалечили восьмерых охранников, не считая сегодняшних двоих, четырех пациентов и пятерых санитаров. Мы с доктором Шином боролись за вас долго и упорно. Но большинство персонала и вся верхушка пенитенциарной системы требуют от нас результата, в противном случае вас сделают абсолютно недееспособным.

Он слез с подоконника, снова подошел к столу и, опершись на него руками, подался вперед, держа Тедди под прицелом своих пасмурно-печальных глаз.

— Это была наша последняя попытка, Эндрю. Если вы не признаете, что вы тот, кто вы есть, и сделали то, что сделали, если вы не предпримете усилий, чтобы приплыть к берегу здравого смысла, то не в нашей власти будет вас спасти.

Он протянул ему руку.

— Ну что? — сказал он охрипшим голосом. — Эндрю. Пожалуйста. Помогите мне спасти вас.

Тедди принял эту руку и ответил крепким, недвусмысленным рукопожатием и таким же недвусмысленным взглядом. А еще улыбкой.

— Хватит называть меня Эндрю.

Его отвели в корпус С в наручниках.

Там его препроводили в полуподвальный этаж, где больные провожали его криками из камер. Они обещали его избить. Изнасиловать. Один поклялся, что разделает его, как свиноматку, и будет смаковать по кусочку.