Рассел Джеймс - Назовите как хотите

Его лицо потемнело — под цвет мантии.

Она нанесла еще один удар:

— Надеюсь, вы не переплатили за титул? Сколько вы заплатили?

— На губах моих — печать молчания.

— Просто я знаю нынешние цены.

От ее внимания не ускользнуло, что его проняло. Тем не менее поспешила убрать меч в ножны:

— Если вас сбили с толку, мне очень жаль. Надеюсь… — Она беспомощно пожала плечами. Она даже не знала, на что надеялась.

Деларм воззрился на рабу свою неверную.

— Вам не остановить меня! Я знаю путь!

— Скатертью дорожка, — повторила Тина.

Все это время Люк притворялся, что натирает до блеска сделанную из анодированной латуни ручку двери, хотя на самом деле он пытался подслушать, о чем разговаривают Линкольн и Стречи. Линкольна было слышно превосходно, она же говорила тихо. Таким образом, бармену удавалось слышать менее половины всех реплик, и он все гадал: есть ли что-то между его красоткой постоялицей и новоиспеченным лордом Эском — точнее, одним из. Но станет ли лорд селить свою любовницу в пабе?

Линкольн поднялся из-за стола. Разговор окончен. Так Люк и не узнал, до чего же они договорились.

Линкольн прошествовал мимо него, самодовольно ухмыляясь. Наверняка не знает, что существуют еще три лорда Эском. А сколько их всего? Может, проводится какой съезд лордов Эском? А может, Лорд в их случае — вовсе не титул, а имя — вроде Эрла Бостика, Дюка Эллингтона или даже артиста, ранее известного как Принц?

Вот только на музыкантов эти парни не тянут.

Линкольн вскочил в белый «родстер», не открывая дверцу. Блин, как по-американски-то, подумалось Люку. А может, он и есть музыкант; то есть был им когда-то, лет десять назад. Точно! Бывший музыкант — так-то лучше. Если бы этот нахальный америкашка въехал на своей замечательной тачке в зад только что подъехавшего автомобиля — большого, черного, с тонированными стеклами, — Люк был бы безмерно счастлив. И он едва этого не сделал: лихо вырулил с парковки, даже не удосужившись оглянуться на пустую дорогу. А пустой она не была. Линкольн каким-то чудом умудрился увернуться от встречной машины. Потом добродушно ухмыльнулся и посигналил.

Ну настоящий американец.

Черный автомобиль меж тем въехал на парковку, и с пассажирской стороны вышел мужчина. Люк тщетно всматривался, пытаясь разглядеть водителя, но мешала тонировка. Пассажир оказался коренастым и темноволосым — под стать автомобилю. На нем был костюм. Люк никогда прежде его не видел, но вид у типа был угрожающий.

Наверное, санитарный инспектор, подумалось ему.

Фрэнки ди Стефано тоже никогда раньше не видел Люка — зато видел Линкольна; как тот нарезался вчера в ресторане на пару с мистером Недвижимость. Стречи намекала, что один из них когда-то был ее дружком. Так какого черта он тут забыл, с утра пораньше? И кто этот второй?

Люк сказал:

— У нас закрыто.

— Это же мотель, верно?

Люк усмехнулся:

— Нет, это паб.

— У вас тут живет некая Стречи? Скорей всего, у ней есть и другое имя, но я его не знаю.

Что ж, неудивительно, сказал себе Люк: если это американцы, они неизменно спрашивают Стречи.

— Сейчас посмотрю. Как вас…

Не знают эти британцы, что такое сервис, подумалось Фрэнки. Парень даже «доброе утро» не удосужился сказать. Что ж, это должно сработать.

— Скажите ей, что прибыл лорд Эском.

Люк не удержался и рассмеялся:

— Я должен был догадаться.

Фрэнки прищурился:

— Следовало бы.

Люк не понял:

— Вы будете… э-э-э… четвертым лордом Эском.

Фрэнки испытующе посмотрел на него:

— Это, типа, шутка такая?

— Я уже подумываю о том, чтобы повесить на двери плакат: «Знаете — наш паб постоянно посещают лорды Эском».

Фрэнки медленно приблизился к нему:

— Знаете, что я больше всего не люблю? Когда какой-нибудь умник начинает шутить шутки, которых я не понимаю. — Он толкнул Люка в грудь. — Ну, ты еще что-то хотел мне сказать?

Люк похлопал его по плечу:

— Да. У нас закрыто.

Никому не позволяется трогать ди Стефано. Он двинул парня в живот, потом как следует вмазал ему кулаком по переносице. Опомнился Люк на коленях; из глаз его текли слезы. Подняв голову, он обнаружил, что коренастый американец стоит рядом с ним — ни дать ни взять боксер на ринге. Тут из машины выбрался наконец и водитель. Настоящий громила. Бог ты мой, промелькнуло у Люка.

— Полагаю, Стречи дома? — сказал Фрэнки.

К тому моменту Тина успела не только позавтракать, но и помыть за собой посуду с рвением монашки, бьющей поклоны, — отчасти чтобы унять раздражение, вызванное визитом Деларма, а отчасти оттого, что она не помыла посуду не только после ужина, но даже после ленча. Не то чтобы она была неряхой — совсем нет, говорила себе Тина, — просто когда живешь один, ешь часто и мало, то расходовать горячую воду на каждую чашку — это чересчур. Неэкологично как-то.