Роберт Ладлэм - Близнецы-соперники

Надо дать пленникам слабую надежду, размышлял майор. Чем они моложе и неопытнее, тем больше надежды надо им подарить. Надежда побеждает страх, пагубный для быстрого передвижения. Страх — это тоже способ достижения цели. Как и смерть. И им следует уметь пользоваться.

Эндрю мысленно проделал путь по только что обнаруженной им тропе. Теперь он не сомневался. Здесь можно было проехать и на машине, и на повозке. Почва твердая, помех никаких. И, что самое важное, дорога поднимается прямо к восточным склонам и соединяется с горными тропами, отмеченными в журнале. Падал легкий снежок, морозец сковывал землю. С каждым ярдом солдат в его душе подавал сигнал, что он приближается к неприятельским позициям. Так оно и было.

Они дошли до первой тропы, которую ранним утром 14 июля 1920 года описал в журнале проводник Гольдони. Тропа убегала вправо и терялась в гуще леса — плотной зеленой стены, за которой вздымались белые скалы. Скорее всего, там непроходимые места. Это уже похоже на место для тайника. Случайно забредшему сюда скалолазу-любителю этот горный лес покажется неодолимым, а для опытного альпиниста он не представляет интереса. С другой стороны, это настоящий лес — деревья и земля, не скалы. И поэтому он отверг этот маршрут. Ларец наверняка укрывают камни.

Левее тропа бежала вверх по склону, сворачивая к небольшой горе над ними. Сама тропа была довольно широкая, окаймленная кустарником. Справа от тропы высились гигантские валуны и образовывали неприступную скалистую гряду. Тем не менее тут свободно могла бы проехать повозка или небольшой автомобиль. Тропа, ведущая от Церматтской ветки, не прерывается.

— Идем туда! — крикнул он, указывая налево. Маленькие Лефраки переглянулись. Путь домой, в Шамполюк, лежал вправо. Девочка схватила брата за руку. Фонтин шагнул вперед, разорвал их сцепленные руки и толкнул девочку вперед.

— Синьор! — закричал паренек и встал между ними, подняв руки с раскрытыми ладонями перед собой — очень уязвимое прикрытие. — Не делайте этого! — произнес он глухим дрожащим голосом, надтреснутым от страха, гнев заставлял его превозмогать себя.

— Идем! — приказал майор. Он не мог тратить время на препирательства с детьми.

— Вы слышали меня, синьор!

— Слышал, слышал! Пошли!

У западного подножия небольшой горы тропа неожиданно сузилась. И нырнула под естественную арку в скале, выйдя к голому уступу, на котором не росло ни травинки. Этот естественный проход в скалах был явным продолжением горной тропы, а возвышающаяся за аркой скала должна была казаться неприступной новичкам-туристам. Конечно, преодолеть ее можно без особого труда, но внушительный вид этой величественной громады говорил, что здесь-то и начинается настоящее восхождение в горы. Идеально для восторженного юнца под бдительным оком проводника и отца.

Но сам проход среди валунов был слишком узким, а каменистая почва в проходе — слишком гладкой, особенно зимой, при выпавшем снеге. Животное — мул или лошадь — могло бы здесь пройти, но существовала опасность, что оно поскользнется.

И разумеется, никакая машина здесь не проедет.

Эндрю обернулся и оглядел дорогу, по которой они только что прошли. Никаких других троп он не нашел, но зато заметил, что тридцатью ярдами ниже, чуть левее, грунт плоский и земля покрыта невысоким кустарником. Он тянулся до каменной стены, за которой начиналась горная гряда. Эта стена, точнее небольшой утес, была не более двадцати футов в высоту и почти не видна за кустами и небольшими кривоствольными деревцами, растущими прямо из скалы. Но у подножия утеса грунт был ровняй. Естественные преграды были повсюду, кроме этого участка.

— Идите вон туда! — приказал он юным Лефракам. Там они останутся в поле зрения, и, глядя на них, он прикинет на глаз расстояние. — Идите на ту ровную полянку между скалами. Раздвиньте кусты и идите прямо туда. Глубоко, насколько сможете!

Эндрю сошел с тропы и стал рассматривать утес за поляной. Он тоже был плоский, во всяком случае, казался плоским. И была в нем еще одна странность, которую можно было заметить лишь с того места, где он сейчас стоял. Его словно нарочно очертили. Край утеса, хотя и зазубренный, образовывал почти правильный полукруг. Если этот полукруг превращается в круг, то представляет собой небольшую и очень удобную площадку на вершине неприметной альпийской горы, которая тем не менее возвышается над более низкими вершинами.

Он прикинул на глаз рост Лефрака: пять футов и десять — одиннадцать дюймов.