Тесс Герритсен - Надежда умирает последней

– Я здесь, – ответил дрожащий голос. Наверху, со скошенными в сторону очками, стоял и часто моргал Айнх. Один из полицейских стремительно провел его через толпу и, указывая на лимузин, сказал Гаю:

– Попрошу вас и мисс Мэйтленд проследовать со мной.

– На каком основании вы нас арестовываете? – возмутился Гай.

– Вы не арестованы.

Гай вырвал руку.

– Ну вы даете.

– Это всего лишь меры предосторожности, – объяснил Айнх и стал жестами подгонять их, – прошу вас поскорее в машину.

В голосе его звучала тревога, и Вилли поняла, что случилось что-то серьезное.

– Что такое? – спросила она Айнха. – Что случилось?

Айнх нервно поправил очки.

– Около двух часов назад нам позвонили из Кантхо.

– Мы только что оттуда.

– Мне так и сказали. И еще сказали, что они нашли тело… в реке.

Вилли не сводила с него глаз, боясь спросить то, что она уже знала. Она чуть не повалилась на Гая, но тот удержал ее за руку.

– Сэм Лэситер? – спросил Гай бесстрастно. Айнх кивнул:

– Ему перерезали горло.

Старик сидел на резном стуле розового дерева, и выглядел он до того хрупким, что казалось, подуй хороший ветер – и его опрокинет. Руки-хво-ростинки обвивали колени, а пук белой бородки колыхался от вентилятора на потолке. Но глаза его были ясными, как день. Через открытые окна из-за стены сада доносилось стрекотание цикад. Над головой медленно вращался вентилятор, разгоняя полночную духоту.

Глаза старика застыли на Вилли.

– Куда бы вы ни пошли, мисс Мэйтленд, – сказал он, – везде за вами тянется кровавый след.

– Мы не имеем никакого отношения к смерти Лэситера, – сказал Гай, – когда мы покинули Кантхо, он был еще жив.

– Я гляжу, вы меня не поняли, мистер Барнард, – старик повернулся к нему, – я вас ни в чем не обвиняю.

– А кого же вы обвиняете?

– Уж это предоставьте моим людям в Кантхо.

– Это вы о ваших ищейках, которые за нами ходили?

Министр Транх улыбнулся.

– Вы им подпортили кровь. Отличная идея была с тем мальчишкой с сигаретами. Нет-нет, нам, разумеется, известно, что Лэситер был жив, когда вы его покинули.

– И что же было после этого?

– Нам известно, что он просидел в кафе еще двадцать минут, и выпил в общей сложности восемь бутылок пива, и после этого ушел. К несчастью, он так и не дошел до дома.

– Разве ваши люди не пасли его?

– Пасли?

– Следили.

– Мистер Лэситер был нашим другом, а мы друзей не… пасем, как вы выразились.

– Но за нами-то вы наблюдали, – заметила Вилли.

Министр перевел взгляд на нее:

– А вы наш друг?

– А как вы думаете?

– Я думаю, что тут так сразу не скажешь. Да вы и сами друзей от врагов не сможете отличить в создавшихся обстоятельствах, дело-то опасное, уже три покойника на счету.

Вилли озадаченно встряхнула головой:

– Три? Но я знаю только про Лэситера.

– Кого еще убили?

– Полицейский в Сайгоне, – ответил министр, – убит этой ночью во время ночного дозора.

– Не вижу связи.

– И еще один труп, прошлой ночью. И опять – перерезали горло.

– Вы что же, собираетесь обвинять нас во всех убийствах в Сайгоне?! – возмутилась Вилли. – Да мы никогда и не знали тех, других!

– Однако вы виделись с одним из них вчера, или вы забыли?

Гай неподвижно глядел в одну точку:

– Жерар.

Стрекотание цикад резко усилилось, потом внезапно смолкло, и вся ночь погрузилась в тишину.

Министр Транх уставился на дальнюю стенку, словно ожидая, что на заплесневелых обоях появится какое-то послание.

– Вы знакомы с вьетнамским календарем, мисс Мэйтленд? – спросил он мягко.

– С вашим календарем, – переспросила она, нахмурившись и не понимая внезапного поворота в беседе. – Он… он такой же, как китайский, разве нет?

– Прошлый год был годом дракона, считается, что он приносит удачу. Это год детей, семейного счастья. Но теперь на дворе не Дракон, а… – Он покачал головой.

– Змея, – произнес Гай.

Министр Транх кивнул:

– Змея. Опасный знак, предвестник беды, голода, смерти. Год провалов.

Он вздохнул, и голова его повисла, словно шея, ослабнув вдруг, отказалась держать ее дальше.

Он долго сидел так, в тишине, и его седые волосы трепал вентилятор. Потом он медленно поднял голову.

– Отправляйтесь-ка домой, мисс Мэйтленд, – сказал он, – этот год не ваш, и место не ваше, отправляйтесь домой.

Вилли представила, как было бы просто сесть на тот самолет до Бангкока, с тоской подумала про те простые удобства, от которых ее отделял один-единственный полет на самолете. Душистое мыло, чистая вода и мягкие подушки. Но другой образ тут же вмешался в поток воображения: лицо Сэма Лэситера, уставшее и издерганное, на фоне заката. И та вьетнамка, его женщина, умоляющая сохранить ему жизнь. Все эти годы Лэситер жил в тиши и безопасности в речном городке. А теперь он мертв. Как Валдес, как Жерар. Это была правда, думала она, где бы она ни появлялась, повсюду за ней тянется кровавый след. И она даже не знала точную причину этого.