Джеймс Паттерсон - 6-я мишень

Мне пришлось прислониться к стене.

Она еще говорила что-то, спрашивала, что мне дать и не позвать ли врача. Я не слушала. Протянула ей пакет с медвежонком и попросила передать игрушку первому же ребенку, который попадет в отделение.

Не помню, как я спустилась вниз, добрела до стоянки, села и поехала во Дворец правосудия.

Дворец правосудия — громадный гранитный куб, занимающий целый квартал на Брайант-стрит. На его десяти этажах, мрачных и запущенных, разместились главный суд первой инстанции, офисы окружного прокурора, южное подразделение полицейского управления Сан-Франциско и тюрьма на самом верху.

Офис судебно-медицинской экспертизы находится в соседнем, примыкающем к Дворцу правосудия здании, но попасть туда можно через переход на первом этаже. Я открыла дверь в задней части фойе, прошла через запасный выход и поспешила по коридору к моргу.

За дверью прозекторской в лицо ударил поток холодного воздуха. Я бывала здесь и раньше, так что чувствовала и вела себя уверенно, по-хозяйски, беря пример с моей лучшей подруги, Клэр, главного судмедэксперта города.

Только вот у стола, на котором лежала покойница, стояла не Клэр — это место занимал сейчас ее заместитель, белый мужчина лет сорока с чем-то, пяти футов восьми дюймов ростом, с посеребренными волосами и в больших черных роговых очках.

— Доктор Джи, — бросила я, врываясь в чужие владения.

— Осторожнее, лейтенант. Смотрите, куда ступаете.

Доктор Хамфри Германюк возглавил службу судебно-медицинской экспертизы всего лишь шесть часов назад, а на полу у стены уже лежали аккуратно сложенные стопочки бумаг. Мыском туфли я поправила ближайшую стопку, придав ей первоначальный вид.

Доктор Германюк был перфекционистом, превыше всего ставил порядок, отличался остроумием и прекрасно чувствовал себя в суде, когда давал показания в качестве эксперта. Квалификация и опыт вполне позволяли ему занимать должность главного судмедэксперта, и некоторые поговаривали, что, если Клэр когда-либо освободит это место, первым кандидатом на вакантный пост будет именно он.

— Как дела с Андреа Канелло? — спросила я, подходя к секционному столу. Женщина — уже голая — лежала на спине, и между грудями была отчетливо видна огнестрельная рана. Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть входное отверстие, но доктор Германюк решительно встал между мной и телом:

— Вам нельзя, лейтенант. Здесь зона, свободная от полиции, — усмехнулся он, но я поняла — доктор не шутит. — Дел хватает — жертва дорожного происшествия, женщина, которой раскроили утюгом голову, а теперь еще и трупы с парома… Работы на весь день, а я только-только начал. Есть вопросы — задавайте сейчас. Нет — оставьте номер сотового на столе, и я позвоню, как только закончу.

С этими словами он повернулся ко мне спиной и начал измерять рану на груди Андреа Канелло.

Я отошла в сторону, едва сдерживая рвущиеся изнутри злые слова. Ссориться с доктором Германюком было совсем некстати, к тому же здесь распоряжался он. Штат судмедэкспертизы и без того недоукомплектован, а в отсутствие Клэр на них свалилась дополнительная нагрузка. Меня Германюк едва знал, а потому действовал так, как и должен действовать глава любого ведомства: защищал свою службу, свою работу, права своих клиентов и не допускал отступлений от инструкций и предписаний.

А еще ему предстояло собственноручно провести вскрытие каждой из жертв расстрела на пароме. И если на вскрытиях будут два патологоанатома, хороший адвокат обязательно воспользуется представленным шансом, поставит их друг против друга и постарается отыскать малейшее несовпадение в свидетельствах, чтобы подорвать доверие к показаниям.

Но для начала нам еще нужно найти этого психа.

И довести дело до суда.

Часы показывали четыре пополудни, и если Андреа Канелло была первой «пациенткой» доктора Германюка, то работы ему хватило бы до глубокого вечера.

И все же я не могла уйти просто так. У него свои проблемы, а у меня свои. Четверо убитых.

Время уходило, и шансы стрелка скрыться от возмездия возрастали с каждой минутой.

— Доктор Джи…

Он повернулся ко мне. Нахмурился.

— Извините за настойчивость, но на пароме погибли четверо, убийца на свободе, а мы до сих пор не знаем, кто он и где его искать.

— Четверо? Вы, наверное, хотели сказать, трое? У меня три тела.

— Мальчик, Тони Канелло, сын этой женщины, умер полчаса назад в центральной клинике. Ему было девять лет. Так что погибших четверо, и Клэр Уошберн дышит через трубочку.