Вильям Кобб - Тайны Нью-Йорка

Подойдя к рынку, друзья были ошеломлены криками продавцов и покупателей, бушующими толпами народа, обилием самых разнообразных товаров, огромными рекламными вывесками.

На одной из них изображено легендарное превращение оборванного нищего в красавца, подносящего букет улыбающейся леди…

И через десять минут из этих многоцветных, ярких, кричащих бездн выходят преображенные оборванцы.

Во-первых, Трип — жакетка в зелено-черную клетку, желтые с зелеными полосами брюки, красный шарф на шее, цилиндр набекрень, на ногах — большие башмаки «Мольер»… В руке — массивная палка.

Во-вторых, Моп — красноватое пальто, панталоны небесного цвета, по-гусарски стянутые на коленях, галстук желтый с черными полосами, войлочная шляпа, в руке — массивная палка…

Все стоило обоим тринадцать долларов.

Они на минуту останавливаются на тротуаре и осматривают друг друга, фатовато помахивая палками.

— Одиннадцать часов, — глубокомысленно отметил Трип.

— Следовательно, — подхватил Моп.

— До двенадцати еще тьма времени!

— Так вперед!

— Вперед!

И друзья устремились в ближайший кабачок.

Отправимся в отель «Манхэттен», огромное здание в пять этажей, не считая подвала, с фасадом, выходящим на Бродвей.

Надо признать, что Париж напрасно пытается завести у себя что-нибудь подобное колоссальным гостиницам Америки, открытым для всех четырех ветров света.

«Манхэттен» не просто гостиница, это центр целого мира — пуп его, как сказал бы Виктор Гюго.

Там останавливаются конно-железные дороги. В нижнем зале всемирная транспортная контора выдаст вам билеты в Альбани точно так же, как и в Петербург, в Сан-Франциско, Пекин или Париж — по вашему выбору.

Насчитайте пятьсот служителей — и вы только приблизитесь к истине. Все бегают, снуют, толкаются, поднимаются и спускаются по лестницам; одуряющий шум, нескончаемый гул вопросов, ответов, приглашений и объявлений… Вавилон — не то слово для сравнения с «Манхэттеном»!

Административная служба занимает целый этаж и управляется лицом, которое получает жалованье министра.

Хотите получить какие-нибудь сведения? Идите направо! Хотите заказать рекламу? Налево! Желаете комнату? На каком этаже? Скорей! Здесь нельзя медлить! Цены известны. Не пытайтесь торговаться, вас не станут слушать. Здесь все дорого. Рассчитывайте на это.

Чтоб описать этот небольшой мирок, нужен целый том. Учитывая то, что нам придется еще не раз входить в эти двери, в эти ворота, во двор, забитый каретами, багажом, входящими и выходящими людьми, на время оставим описание «Манхэттена».

Около полудня этого дня холл гостиницы был, в полном смысле слова, набит битком.

Стоял такой шум, что ничего нельзя было расслышать, кроме одного слова: «Тиллингест».

Нет, его не награждали обидными эпитетами, его не проклинали и даже не осуждали.

Просто разговаривали, И по мере того, как в умах говоривших возникали погибшие вследствие этой смерти миллионы, все они испытывали ощущение почтительного ужаса, который охватывает путешественника при виде живописных развалин древнего мира.

— И все это сделал Меси?

— Неужели Меси?

И тогда разговор переходил на Арнольда Меси.

И звучали слова, напоминающие знаменитую фразу европейских дворов: «Король умер! Да здравствует король!»

Все восхищались бульдожьей хваткой Меси, все восхищались его финансовым талантом.

В это время два субъекта яростно протискивались сквозь толпу. Это были Трип и Моп, на которых, впрочем, никто не обращал внимания.

Их причудливые туалеты, их манеры переодетых мошенников никого здесь не удивляли. Совсем другие заботы занимали собравшихся…

Во время движения сквозь толпу каждому приходилось сдерживать странные поползновения своего товарища. Трип хлопал Мопа по руке, когда она тянулась к какому-нибудь раскрытому карману. В свою очередь Моп делал яростные знаки Трипу, любовно заглядывавшемуся на цепочку от явно чужих часов.

И оба, свирепо вращая глазами, шепотом призывали друг друга к порядку и порядочности.

Было уже около двенадцати часов, а Бам не появлялся…

— Не подшутил ли он над нами? Чего доброго…

— Над нами не подшучивают! — произнес Моп со зловещей отчетливостью.

— А вот и он! — сказал Трип.

— Где?..

— Там, направо!

Трип не ошибся. Но только его опытный глаз мог сразу узнать экс-клиента «Старого флага».