Джеффри Линдсей: Декстер в деле

Я согласился с мнением Коултера, что Вайсс будет здесь. А если детектив ошибся? А если Вайсс сейчас в совершенно другом месте радостно режет Риту, пока я любуюсь искусством, добавляющим глубины и понимания душе, которой я все равно лишен?

Коди запнулся на месте и встал как вкопанный. Я обернулся посмотреть, что он там увидел, и тоже застыл рядом с мальчиком.

— Мама, — произнес он.

Да, там была его мама.

Несколько человек собрались в дальнем углу зала под телевизором с плоским экраном. На экране крупным планом было Ритино лицо. Кляп в зубах, глаза широко распахнуты, голова от ужаса дергается из стороны в сторону. Я не успел даже ногу занести, шаг сделать, а Коди и Эстор уже рванули вперед спасать свою маму.

— Подождите! — крикнул я им вслед, но они не подождали, и я поспешил за детьми, лихорадочно озираясь в поисках Вайсса.

Темный Пассажир молчал, оглушенный моей почти панической тревогой за детей; разыгравшемуся воображению рисовалось, как Вайсс поджидает нас за каждым мольбертом, готов прыгнуть из-под каждого стола, и мне ужасно не хотелось мчаться на него вслепую, но дети рванули к Рите и не оставили мне ровно никакого выбора. Я побежал быстрее, а они уже протиснулись сквозь толпу зрителей и оказались подле матери.

Рита была связана и пристегнута ремнями к настольной пиле. Лезвие жужжало меж ее лодыжек, и подтекст читался чересчур отчетливо: злодей был готов и желал подтолкнуть мою жену к сверкающим зубьям пилы. Спереди у стола висела табличка: «Кто сумеет нас спасти?» — а ниже большие буквы предупреждали: «Пожалуйста, не мешайте актерам».

По периметру стола раскатывал игрушечный паровозик с вагончиками и табличкой, которая гласила: «Будущее мелодрамы».

Тут я наконец увидел и Коултера… ничего хорошего, между прочим. Он сидел, прислонившись к стенке и свесив голову на плечо.

Вайсс напялил на него старомодную фуражку, какие раньше носили вагоновожатые, а руки связал толстым электрическим проводом, который зафиксировал массивными зажимами. На коленках примостилась табличка: «Полупроводник». Коултер не шевелился — был то ли мертв, то ли просто без сознания; в данных обстоятельствах я не стал наводить справки.

Я протиснулся в толпу, туда, где кружил игрушечный поезд и с периодичностью в несколько секунд раздавался из проигрывателя заранее записанный фирменный вопль Вайсса.

Самого Вайсса по-прежнему не было видно, но когда я протолкнулся ближе к столу, изображение на экране поменялось: в телевизоре возникло мое собственное лицо. Я лихорадочно обернулся в поисках камеры и обнаружил искомое — на столбе в самом дальнем конце выставочного пространства.

Не успел я обернуться, как что-то свистнуло и вокруг моей шеи туго обвилась очень толстая леска. В глазах потемнело, все закружилось, и в самый последний миг я успел прочувствовать горькую иронию того, что враг воспользовался леской — одним из моих собственных приемов. В мозгу мелькнуло: «В собственной ловушке», — а потом я упал на колени и меня со страшной силой потянуло к экспозиции Вайсса.

Поразительно, как быстро пропадает интерес к окружающему, если вашу шею душит аркан, как быстро сознание ускользает в сумрачные дали, а свет и звуки глохнут. Хотя в какой-то момент я почувствовал, как давление на горло немного ослабло, я так и не сумел пробудить в себе интерес к свободе. Я рухнул на пол, пытаясь восстановить способность к дыханию, а из дальней дали женский голос произнес:

— Так нельзя… остановите их!

Я вяло порадовался, что кто-то «их» остановит, но тут другой голос воскликнул:

— Эй, вы, дети! Это выставочный экспонат! Не лезьте!

В сознание забрезжила мысль: кто-то хочет помешать Коди и Эстор освободить их маму и тем самым нарушить экспозицию.

Воздух просочился в мои легкие, в горле вдруг больно запершило — Вайссу пришлось выпустить из рук свою леску, чтобы схватиться за камеру. Он принялся вести камеру по лицам в толпе, а я с хрипом выдохнул и умудрился сфокусировать взгляд на спине врага. Снова вдохнул; как приятно, несмотря на острую боль!..

С воздухом ко мне вернулись свет и смысл, я сумел подняться на колени и посмотреть вокруг.

Вайсс нацелил камеру на женщину в толпе, ту самую, что отругала Коди и Эстор за их вмешательство.

На вид за пятьдесят, одета очень стильно и все еще кричит на детей: прочь! не лезьте! вызовите охрану! К счастью, дети ее не слушали. Они уже освободили Риту со стола, хотя руки ее были по-прежнему связаны, а во рту торчал кляп. Я поднялся, но не успел сделать и шагу, как Вайсс опять схватил мой поводок, туго натянул, и в голове снова вспыхнуло полночное солнце.