Лесли Форбс - Лед Бомбея

Мы прошли к небольшим походным столикам под травяной крышей. Салим принес мне чашку тыквенного карри и старенькую оловянную тарелку с картофельными крокетами, начиненными шариками свежего кориандра и чатни с таким количеством острого зеленого перца, что у меня в голове сразу же прояснилось. Салим улыбнулся, увидев на моих глазах слезы от жгучей приправы.

– Чувствуется, что вы не привыкли к индийской кухне.

– Я отвыкла от Индии, Салим, не только от ее кухни.

– В таком случае вам придется привыкать к ней, если сестра подыщет вам здесь мужа.

Я поперхнулась пивом.

– Если она что?..

В глазах Салима блеснул добрая усмешка.

– У любого человека должна быть семья и дети.

– Я только что побывала в колонии хиджра. Как насчет них?

– Даже хиджры иногда создают союз, похожий на семейный, хотя это и не одобряется их установлениями.

– А вы сами знаете кого-нибудь из хиджр?

Сразу видно, что вопрос ему неприятен.

– Все индийское многоуровневое общество представлено в «Буре». На роль Калибана мистер Проспер пригласил настоящего хиджру, но в конце фильма, когда Просперо освобождает его, Калибан превращается в женщину, реинкарнацию Мумтазы, возлюбленной шаха Джахана.

– Проспер задумывал эту роль для какого-то конкретного хиджры?

– Во времена Шекспира все женские роли играли мужчины.

– А вам ничего не говорит имя хиджры Сами?

Прежде чем ответить на мой вопрос, Салим нервно поерзал в кресле.

– Зачем вам знать эту Сами и людей ее круга?

– Но ведь Проспер знал ее.

Я сомневалась в том, что он мне что-то расскажет, но ждала. И он продолжил:

– Сами была проституткой, обслуживавшей район, где мы проводили съемку. Она появлялась там практически ежедневно и наблюдала за нашей работой. Потом у меня возникло ощущение, что она проявляет к мистеру Просперу какой-то особый интерес.

– Он что, давал ей деньги?

– У мистера Проспера очень доброе сердце. Однако это было уже очень давно.

– И когда же, Салим?

– О, наверное, лет шесть назад. И эта история никакого отношения к гибели Сами не имеет.

Итак, ему известно, что Сами мертв. Не в этом ли причина того, что он с такой поспешностью стал отрицать всякую связь между гибелью Сами и его знакомством с Проспером?

– Это случилось до или после того, как первую миссис Шарму столкнули с балкона?

Салим резко поднялся с кресла.

– Вы больше никогда, никогда не должны так говорить. Мистер Проспер был... и есть великий художник. Вы ведь не знаете, как тяжело быть настоящим художником в Индии в наше время. В семидесятые годы режиссеры, делавшие серьезное кино, хоть получали субсидии от правительства. Теперь же ему приходится снимать четыре плохих фильма, чтобы поставить один хороший. Вы журналистка, человек, который смотрит на все это со стороны. А мистер Проспер – художник.

– Но мы оба сочиняем истории. – Про себя я добавила: «Я вовсе и не говорила, что Проспер как-то причастен к гибели Майи».

– Я найду автомобиль, который доставит вас в Бомбей. Это избавит вас от неудобств поездки в автобусе и на поезде.

Приехав в Бомбей, тем же вечером я позвонила сестре, и Таскер сообщил мне, что мистер Проспер и мисс Миранда вернулись из больницы, Миранда чувствует себя хорошо, но спит.

– Она очень сожалела по поводу того, что не смогла встретить вас на студии, и попросила передать вам в том случае, если вы позвоните, что приглашает вас завтра утром в 8.30 в бассейн «Брич-Кэнди».

– Передайте ей привет от меня, когда она проснется, и спросите... – Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз проявляла беспокойство по поводу кого-то из родных. У меня уже очень давно не было семьи. И теперь мне приходилось быть осторожной в выражении чувств, от чего у меня возникало ощущение, словно я зачем-то надела любимые туфли, из которых давно выросла. – Спросите у нее – конечно, только в том случае, если она будет себя нормально чувствовать, – сохранились ли у нее те снимки городской студии Проспера, которые она сделала, когда в первый раз приехала в Бомбей.

Служащий отеля передал мне факс от одной моей знакомой, работающей у «Кристи» в Лондоне, с информацией об Энтони Анменне.

«Тип с безупречной репутацией, – писала она. – Галереи в Лондоне, Германии и Штатах, где он организует постоянные выставки произведений восточного искусства. Вне всяких подозрений».

Кроме того, она прислала список выставок и копий с его каталогов за прошлый год.