Лесли Форбс - Лед Бомбея

– Привет тебе, Сеша, – сказала я, почти без иронии в голосе, и поклонилась храмовым ступеням.

Сеша – это черная змея, на тысяче головах которой держится вся вселенная. В индуистской мифологии Земля подобна старому Бомбею до начала освоения морских территорий. На ней семь островов и семь морей, а под Землей один под другим располагаются семь миров, населенные демонами и полубогами, а под этими семью мирами – Сеша.

Салим улыбнулся:

– Значит, вам известны наши сказания, мисс Розалинда?

– Я на них выросла. Мать говорила мне, что воистину мудрый индиец одновременно живет в нескольких эпохах. Индия подобна стене, учила она меня, с которой счистили побелку и обнажили граффити предшествующих поколений.

– Возможно, поэтому так много времени у нас уходит на любые перемены, – сказал Салим. – Во всем вокруг мы видим слишком много разнообразных смыслов одновременно.

– Как Проспер. Он ведь работает над «Бурей» уже, кажется, лет двадцать?

Мое замечание явно задело Салима.

– Нам удается выкроить на съемки «Бури» максимум четыре недели в год. Если измерять работу в кино под этим углом зрения, то у Копполы на его шедевр «Апокалипсис сегодня» ушло значительно больше времени. А у Орсона Уэллса на «Дон Кихота» и того больше, и он к тому же фильм и не закончил. Ну, конечно, кто же станет отрицать, что у нас большие сложности с этим фильмом... вначале гибель миссис Шармы, потом резкий рост расходов практически на все – сами понимаете, такая грандиозная эпопея, – изменения в сценарии...

– А кстати, можно мне посмотреть сценарий?

– Я принесу вам свой экземпляр. И расписание съемок тоже, и вы воочию увидите, почему на нашу работу уходит так много времени.

Сценарий Проспера переписывался и перечеркивался десятки раз, а актерский состав менялся чаще, чем имена в бомбейской телефонной книге – что неудивительно, если принять во внимание время, прошедшее с начала съемок.

– Неплохое рабочее название, – похвалила я. – «Отражение моря».

– Аллюзия на стихотворный комментарий У. Одена к «Буре».

– Зрителям придется несколько освежить свою эрудицию, прежде чем идти на фильм Проспера, – сказала я сухо, пробегая глазами краткое содержание сценария на первой странице. – Можно мне скопировать первые страницы? И съемочное расписание?

– Конечно. – Моя просьба доставила ему удовольствие. – Мистер Шарма – такой умница. Вот, посмотрите, он из Просперо сделал жестокого колонизатора, какими на самом деле и были Моголы. Просперо высаживается на острове – читай, в Индии – и силой пытается лишить его население истории, традиций, религии и точно так же, как он это делает с Калибаном, навязать всему народу свой язык и свою мораль. Первоначальная идея, конечно, принадлежит Калебу Мистри, но с тех пор значительно углублена и расширена.

– Вы ведь работали с Калебом Мистри, не так ли?

– Только над одним фильмом, над «Циклоном».

– А почему же только над одним? Фильм не получился?

– Нет, дело не в этом. – Салим явно колебался. – Видите ли, мисс Розалинда, режиссер должен полностью доверять своему оператору, потому что оператор выстраивает кадр, делает общее панорамирование, осуществляет вертикальное панорамирование, ведет наезд. Конечно, пользуясь советами режиссера. Но режиссер узнает, правильно ли уловил оператор его идею, только когда просмотрит отснятый материал.

– Да, конечно, я понимаю, это такой тип партнерства, в котором каждый из партнеров должен абсолютно доверять другому. Чем-то похоже на брак. А как у вас все складывается в случае с Проспером?

– Мистер Проспер всегда всем руководит, как Альфред Хичкок. Ему нравится работать в студии, в которой он может имитировать дневной свет с помощью моргающего освещения, или на съемочной площадке, подобной этой. Ему хочется управлять всем, даже погодой.

Когда-то Калеб делал идеально точные миниатюрные модели съемочных площадок мистера Проспера из картона, вплоть до мельчайших подробностей. Но когда Калеб сам занялся режиссурой, он стал стремиться все снимать на натуре, при этом он работает очень быстро, с ручным «Аррифлексом» и даже во время дождя. Другие операторы тоже говорили ему, что нельзя снимать в дождь. А он был настолько наивен, что решил проверить. И обнаружил, что они не во всем правы.

– Не во всем правы?

Салим пожал плечами:

– Он попробовал, и у него получилось.

– Ну и в чем же проблема?

– Калеб слишком часто рискует. У него нет ни в чем твердо установленных рамок, съемочное расписание ежедневно меняется. Он как-то сказал, что оператор, работающий на мистера Проспера, напоминает ему слепца, которого ведет собака-поводырь. Но, с другой стороны, тот же самый Калеб набрасывался на нас в припадке ярости, если мы допускали малейшую неточность в воплощении его замысла. Правда, теперь он, кажется, научился держать себя в руках. Его даже называют «дадасахиб». В своей работе он начинает все больше напоминать мистера Проспера. – Салим взглянул на часы. – Наверное, вы хотите есть?