Стив Берри - Измена по-венециански

— А если Эли жив?

Венеция

Малоун прошел вслед за остальными в южный трансепт базилики. У запертых дверей в неосвещенной мавританской арке они остановились. Торвальдсен достал ключ и отпер двери.

Внутри коридор со сводчатым потолком вел к алтарной части, в нишах левой стены висели иконы и были выставлены реликвии веры. Справа располагалась сокровищница, где на стенах и в стеклянных витринах хранились более ценные и хрупкие реликвии исчезнувшей республики.

— Большая часть этих экспонатов была доставлена из Константинополя, — сообщил Торвальдсен, — после того, как в тысяча двести четвертом году город был разграблен крестоносцами, ведомыми венецианским дожем Энрико Дандоло. Однако значительная часть этих бесценных предметов была утрачена в результате череды реставрационных работ, пожаров и ограблений. После падения Венецианской республики ювелирные изделия переплавляли в золотые и серебряные слитки, а драгоценные камни варварски выковыривали. До нашего времени дошли лишь двести восемьдесят три предмета.

Малоун с восхищением разглядывал блестящие чаши, реликварии, ларцы, кресты, кубки и иконы, сделанные из камня, дерева, хрусталя, стекла, серебра и золота. Он обратил внимание и на амфоры, миррницы, обложки манускриптов, изящные кадильницы. Все эти предметы являлись трофеями из Египта, Рима или Византии.

— Вот это коллекция! — восторженно воскликнул Малоун.

— Одна из лучших в мире, — заявил Торвальдсен.

— Что мы ищем?

— Микнер говорил, что это находится там, — произнесла Стефани, указав вправо.

Они приблизились к стеклянной витрине, в которой лежали меч, епископский посох, несколько шестигранных кубков и ларцов для хранения реликвий. С помощью еще одного ключа Торвальдсен отпер витрину, извлек из нее один из ларцов и открыл его.

— Они держат его здесь, подальше от посторонних взглядов.

Малоун сразу узнал предмет, лежащий в ларце.

— Скарабей.

Египетские бальзамировщики обычно снабжали мумию сотнями различных амулетов. Многие из них служили всего лишь украшением, другие предназначались для того, чтобы укрепить конечности усопшего. То, на что смотрел сейчас Малоун, было главным амулетом. Амулет изображал навозного жука и назывался так же — Scarabæidæ. Подобная ассоциация всегда казалась Малоуну странной, однако древние египтяне обратили внимание на то, как жук появляется из навоза, и идентифицировали насекомое с Хепри, богом богов, творцом всего сущего, который являлся из всего созданного им.

— Это амулет сердца, — сказал Малоун.

— Верно, — кивнула Стефани, — то же самое говорил и Микнер.

Малоун знал, что в процессе мумификации из тела усопшего извлекались все органы, кроме сердца, в которое вставляли амулет скарабея, чтобы в теле умершего находился центральный символ нетленной сущности, бессмертия и воскресения. Этот скарабей, типичный для Древнего Египта, был сделан из зеленого камня, вероятно, сердолика. Однако кое-что в амулете привлекло внимание Малоуна.

— Здесь нет золота, — заметил он, — а ведь эти амулеты обычно были либо сделаны из этого благородного металла, либо украшены им.

— Очевидно, именно поэтому он и уцелел, — проговорил Торвальдсен. — Существуют исторические свидетельства того, что поздние Птолемеи устроили набег на Сому в Александрии. Они захватили все золото, переплавили золотой саркофаг, забрали все мало-мальски ценное. Этот амулет был для них всего лишь куском камня и не представлял интереса.

Малоун протянул руку и взял скарабея. Тот был четырех дюймов в длину и около двух в ширину.

— Он больше, чем обычные скарабеи. Такие амулеты традиционно бывали вдвое меньше.

— Вы много знаете об этих вещах, — сказал Дэвис.

— Он много читает, — усмехнулась Стефани. — Что неудивительно, ведь он книготорговец.

Малоун улыбнулся, продолжая рассматривать зеленого жука. Внезапно на крылышке насекомого он заметил три иероглифа.

— Что они означают? — спросил он.

— Микнер говорил, что они символизируют жизнь, стойкость и защиту, — ответил Торвальдсен.

Малоун перевернул амулет. На его нижней части была изображена птица.

Торвальдсен сказал:

— Эту вещицу нашли среди костей святого Марка, когда они были извлечены из гробницы в тысяча восемьсот тридцать пятом году и перенесены под алтарь. Марк погиб смертью мученика в Александрии и был мумифицирован, поэтому тогда подумали, что этот амулет был по традиции вложен в его сердце. Но поскольку скарабей представляет собой языческий символ, отцы церкви решили не оставлять его с останками христианского святого и поместили сюда. Они понимали его историческую ценность. Когда церковь узнала о том, какой интерес Зовастина проявляет к святому Марку, амулет приобрел еще большую значимость. Но когда Дэвис рассказал мне о нем, я сразу вспомнил Птолемея.