Андреас Эшбах - Особый дар

Какие вещи нужно собирать, если тебя захватили в заложники? Этому не учат в школе. Я взяла то, что берут в обычные поездки: шампунь, мыло, зубная паста, моя зубная щетка…

— Возьми мне тоже, пожалуйста, — попросил Арманд, который тем временем обстригал себе волосы в ванной.

Мне пришлось взять из шкафчика еще одну, совершенно новую щетку и положить вместе с остальными вещами. На глаза мне попалась аптечка с медикаментами для первой медицинской помощи, коробочка с бинтами, пластырями и прочей мелочью, на которой стояло название больничной кассы папиного предприятия. Мне вспомнились полицейские с автоматом и монстрообразной собакой, вспомнились репортажи по телевизору — как скверно зачастую заканчиваются эти истории с заложниками, — и я сунула все это в сумку.

— Ну как? — спросил Арманд, закончив стрижку.

Даже если бы он был шваброй, его шевелюра бросалась бы в глаза.

— Тебе следовало бы подать жалобу на твоего парикмахера, — посоветовала я, коротко взглянув на него, и положила в сумку еще два носовых платка.

Он вздохнул и отложил ножницы в сторону.

— Какое счастье, что на свете существуют парики.

Он подошел к маминому комоду с парикмахерскими принадлежностями, и мне пришлось помочь ему надеть парик. Поразительно, насколько иначе он стал выглядеть с этими светлыми кудряшками. Его темные волосы слегка просвечивали под париком, но это ничуть не мешало. Он просто походил на тех ребят из нашей школы, которые по какой-то своей непонятной прихоти красятся в блондинов, а потом, разумеется, и не думают подкрашивать отрастающие темные у корней волосы.

Страшно признаться, но в парике Арманд был удивительно похож на Доминика! Исключительно похож!

Я упаковала еще пару шмоток, которые в спешке попались мне под руку, пару мелочей, необходимых каждой женщине. Арманд тем временем без зазрения совести опустошал холодильник.

В итоге я решила сама переодеться, потому что, на мой взгляд, я была одета совершенно неподходяще для похищения. Мне пришлось долго и громко спорить с Армандом, пока он, наконец, не согласился разрешить мне уединиться в комнате.

— Ну не выпрыгну же я из окна, — объясняла я.

— Да, но ты можешь закричать на всю округу — будет слышно в ближайших трех домах, как минимум, ты же сама мне это так живописно описала, — ответил он.

В конце концов мы сошлись на том, что дверь в комнату останется чуть приоткрытой, так, что ему из коридора будет видно окно и стоящий рядом письменный стол. Кроме того, сказав: «И никаких секретных телефонных звонков», Арманд забрал мой мобильный телефон, лежавший на столе.

Незаметно позвонить было бы действительно неплохой идеей. Пока я переодевалась, лихорадочно взвешивая все «за» и «против» разных курток, свитеров и брюк относительно их пригодности в условиях похищения, я быстро перебирала одежду в своем платяном шкафу и в тех местах, где Арманд не мог меня видеть, в поисках таких вещей, которые бы помогли мне пережить этот страшный сон. Но что можно предпринять, вооружившись, скажем, щеткой для чистки одежды? Или фломастером с нарисованными динозаврами? Или коллекцией оторванных пуговиц? Мне бы сейчас пригодился газовый баллончик, но он, так ни разу и не использованный, уже много лет валялся неизвестно где. Мой перочинный ножик тоже было не найти.

Послание. Надо было хотя бы оставить послание родителям. Я тут же схватила фломастер, сняла колпачок и стала быстро писать на зеркале, расположенном на внутренней стороне дверцы моего платяного шкафа. Если пишешь фломастером по зеркалу, он не скрипит: «Сегодня к нам ворвался некий Арманд Дюпре, который совершил побег. Он телекинет. Он вынуждает меня следовать за ним, понятия не имею куда. Я буду внимательна, но если со мной что-нибудь случится…»

— Как долго это будет продолжаться? — проворчал Арманд за дверью с заметным недовольством.

— Я сейчас.

Я быстро надела куртку, судорожно соображая, что же будет, если со мной что-нибудь случится. Какие указания мне следует дать на этот случай. Но ничего не приходило в голову. Я была не в состоянии за десять секунд написать свое завещание. Тогда я стерла конец предложения и вместо этого нацарапала: «Я буду внимательна. Люблю, Мари.» Ну что там пишут в таких случаях.

— Что ты понимаешь под словом «сейчас»? — торопил Арманд.

Мой взгляд упал на крохотный флакончик духов, который уже несколько лет стоял на полке, забытый и ненужный, рядом с моими зимними перчатками. Это был один из тех презентов, получая который натянуто улыбаешься. Но это были духи! Это значит настоящий алкоголь! Алкоголь может нанести значительный вред некоторым частям тела, глазам например. На флакончике было написано Freedom, что в тот момент показалось мне перстом судьбы.