Марко Незе - Спрут

— Умна и полностью лишена каких-либо предрассудков, — добавила она. — Уже в пятнадцать лет я хорошо знала, к чему стремлюсь. Я стала главной любовницей, а потом женой человека, физически мало приятного, но невероятно богатого. Он был старше меня на сорок лет. Я его не любила, но когда он заболел, я пять лет за ним преданно ухаживала.

Она положила в кофе ложечку сахара и тщательно размешала.

— Я была ему многим обязана. Он меня воспитал, образовал, послал за границу учить языки. Я говорю по-английски и по-французски, но не участвую в великосветской жизни. Предпочитаю торчать здесь, самостоятельно вести дела своей фирмы. Работаю с утра до ночи и, думаю, вполне заслужила то, что оставил мне в наследство муж. — Она допила кофе, а потом, склонив набок голову, добавила: — А сейчас моя ошибка в том, что я испытываю интерес к человеку, принадлежащему к тому типу мужчин, который я всегда ненавидела.

— К какому же это типу?

— Моралистов. Да стоит ли стенать о судьбе наркоманов? Люди, которые сами себя отравляют, все равно неспособны чего-нибудь добиться в жизни. Я таких знаю.

— Например, Титти Печчи-Шалойя?

— Да, например. Избалованная и развращенная своими привилегиями, она докатилась до того, что связалась с обыкновенным бандитом. А вы пытаетесь спасти ее, наставить на путь истинный. — Графиня Камастра решительно покачала головой. — Нет, это вам никогда не удастся.

Старая дама в шелковых лохмотьях — свидетельстве былой роскоши. Таким представлялся Каттани город Палермо. Он взял лежавшее рядом на сиденье пальто и вышел из машины. Был уже почти полдень, и шумные компании бездельников горланили в уголках площади. Старик толкал тележку, груженную картонными ящиками, а молодые парни с усталым, безразличным видом стояли, прислонясь к стенкам домов.

Комиссар пересек улицу и вошел в большую, помпезную гостиницу. Холл с цветными витражами и белыми мраморными колоннами был огромен. Каттани обвел его взглядом и тотчас нашел то, что искал. В глубине, за полуприкрытой дверью, виднелись ряды стульев, занятых людьми, слушавшими какой-то доклад. Каттани заглянул внутрь. Зал был переполнен. Вид у присутствовавших был важный, все выглядели людьми с положением. Из толпы неожиданно вынырнул Нанни Сантамария и взял его под руку.

— Спасибо, комиссар, что пришли.

— Я немного опоздал, — извинился Каттани.

— Однако поспели как раз вовремя: он заканчивает свое выступление.

Пожалуй, только сейчас Каттани заметил человека, который в глубине зала неистовствовал перед микрофоном, подчеркивая свои слова аффектированными жестами.

— Как же мы реагируем на грозящую нам опасность уничтожения человечества? — кричал он в микрофон. — Мы организуем марши мира. Некоторые, друзья мои, строят иллюзии, что атомную войну можно предотвратить одними лишь демонстрациями на улицах городов.

По залу пробежал смешок. У оратора были седые, как серебро, волосы, одет он был в синий костюм, из кармашка торчал вышитый платочек. Он похож на скользкого угря, — было первым впечатлением Каттани.

Оратор взглянул на массивные золотые часы и вновь стал рисовать апокалипсические картины:

— Наше общество движется к катастрофе. Тысячи итальянцев — жертв землетрясений остались без крова, безработные потеряли всякую надежду получить работу. Без всякого стыда распространяется гомосексуализм. Коррупция проникает в самые высокие сферы. Господа мои, на наших глазах происходит моральный и экономический распад нашей дорогой Италии. И наш долг — всех еще здоровых сил в стране — активно этому противодействовать и спасти положение.

Раздались аплодисменты.

— Ну что скажете? — спросил Сантамария.

— Право, еще не знаю, — ответил несколько удивленный Каттани. — Я ведь слышал только конец речи. А как, вы сказали, его фамилия?

— Лаудео. Профессор Лаудео. Идемте, я вас с ним познакомлю.

Когда они к нему подошли, профессор Лаудео прощался с группой восторженно уставившихся на него слушателей.

— Прощайте, дорогие друзья, до встречи в воскресенье в Риме. Смотрите, обязательно приезжайте!

Вблизи бросались в глаза его тщательно ухоженные руки с длинными пальцами, которыми он непрерывно поглаживал свой элегантный шелковый галстук. Ему явно нравилось внимание этих окруживших его людей, пожимавших ему руку и одобрительно хлопавших по плечу, но вместе с тем оно, видимо, уже начало вызывать у него некоторое раздражение. Он отступил немного назад, выбирая удобный момент, чтобы окончательно распрощаться.