Юхан Теорин - Кровавый разлом

— И кто это был?

— Сам хозяин… — Герлоф кивнул в сторону каменоломни. — Генри Форс. Отец нашей соседки, Венделы Ларссон.

— Отец Венделы?

— Ну да… он все свалил на сына, а я все же думаю, что сам и поджег. Странно… они почти всегда поджигают собственные дома… или знакомые, на худой конец. Что-то там такое в голове у них, у поджигателей.

Пер вспомнил печальные глаза Венделы… она показала ему дом, где она росла, и сказала что-то насчет одинокого детства.

— А почему вы жалеете, что подсказали полиции? Пироманы [7] Пиромания (от греч. πυρ — огонь + мания) — психическая болезнь, выражающаяся в неодолимом болезненном влечении к поджогам, возникающим импульсивно. — опасный народ.

— Да знаю, знаю… Но семью-то я погубил. Генри так после того и не оправился.

Пер кивнул. Он понял ход мыслей Герлофа, но ему не хотелось продолжать разговор о смерти и несчастьях.

Он поднялся:

— Надо ехать в больницу.

Он сказал это только чтобы оправдать свой уход, но вдруг понял, что именно так и должен поступить. Ехать в больницу и провести с Ниллой весь вечер и всю ночь. Его страх — вовсе не оправдание.

— Буду думать завтра о тебе, — сказал Герлоф, — о твоей дочке.

— Спасибо…

Пер вышел со двора и увидел, как в нескольких метрах от дороги, на краю каменоломни, Кристер Курдин сажает дерево.

Курдин выпрямился и сделал пару шагов к Перу:

— Я слышал про вашего отца, Герхарда… Что это было — дорожное происшествие?

Пер остановился:

— Да… он умер в Кальмаре… Что вы сажаете — яблоню?

— Сливу.

— Хорошо… сливу — это хорошо.

Говорить больше было не о чем. Пер совсем уже собрался идти дальше, но Курдин его остановил:

— Не хотите зайти на минутку?

Пер засомневался, но кивнул. Время по-прежнему тянулось невыносимо медленно. Пройдя вслед за Курдином через калитку, он покосился на часы — без пяти три. Тик-так, тик-так.

— Приехали на ведьмин праздник? — спросил он.

— Вот именно… — улыбнулся Курдин. — В воскресенье уедем, и тогда уже до лета.

Пер огляделся. Мебели и украшений было совсем немного, зато вся гостиная была буквально набита электроникой — телефоны, громкоговорители, какие-то загадочные, обмотанные кабелями черные и серебристые ящички. Еще два десятка разноцветных кабелей змеились по полу. На столе — два больших компьютерных дисплея. Похоже, Курдин с женой занимались еще и музыкой: в углу стоял большой звукорежиссерский стол для микширования звука.

— Чашку кофе?

— Нет, спасибо…

У выходящего на каменоломню окна стоял черный кожаный диван с низким мраморным столиком. Курдин пригласил Пера сесть.

— Пиво?

— С удовольствием.

Надо еще будет вести машину, но стакан пива ничего не меняет.

Кристер вернулся из кухни с двумя стаканами светлого пильзнера:

— На здоровье.

— На здоровье.

Пер отпил два глотка и поставил стакан. Он никак не мог сообразить, с чего начать разговор.

— Вы давно женаты?

— Мы с Мари? Нет, не так давно… Чуть больше двух лет… Но живем вместе уже пять.

— А где? В Стокгольме?

— В Гётеборге. Я кончил Чалмерс [8] Чалмерс — престижный технический университет в Гётеборге. и поступил на фирму… Но сам я из Варберга.

— А ваша жена?

— Она из Мальмё.

Пиво было довольно крепким, и Пер почувствовал, как тревога за завтрашний день стихает и душа согревается под теплым одеялом алкоголя.

— Между нами, соседями, — спросил он, — что вы думаете о Максе Ларссоне?

Кристер состроил кислую гримасу:

— Ларссон? Похоже, он правый…

— В каком смысле?

Курдин усмехнулся:

— Не в политическом, конечно… он просто из тех, кто должен быть всегда прав. Он не сдастся, пока все не признают его правоту. Вы же видели, какая забитая у него жена, Вендела…

Пер предпочел пропустить это замечание мимо ушей.

— А вы читали его книги?

— Нет… но я послушал, что он говорит, и прекрасно могу себе представить, что за советы дает он в своих книгах.

— Плохие?

— Во всяком случае, упрощенные. Нельзя стать хорошим человеком, прочитав психологическое руководство. Для этого нужен жизненный опыт… хорошим человеком можно стать только методом проб и ошибок.

Пер подумал и кивнул — это правда. В этот момент скрипнула дверь, и появилась Мари Курдин с малышом, весело выглядывающим из ременной сбруи на животе. Она не сразу их заметила — они сидели в дальнем углу, да и к тому же против света.

— Алло! — крикнула она. — Есть кто дома?