Колин Маккалоу - Включить. Выключить

— А миссис Хури до крови раздирает кожу. Поэтому я здесь, а не там, — со вздохом добавил Кармайн.

— Родные убеждены, что Фейт уже мертва.

— Скажи честно, Патси, неужели нельзя их понять? От нас меньше толку, чем от козла молока, и Кори с Эйбом осознают это. Им тяжело, просто они не подают вида.

Патрик присмотрелся, сощурившись, и вздохнул с облегчением.

— А вот и священник со свитой. Может, хоть теперь в доме станет тише.

Успокоить родителей не удалось, но отец Хэнниган и три монахини сумели ответить на вопросы Кармайна. Рост Фейт не превышал метра пятидесяти пяти, весила она меньше сорока килограммов, имела стройную, но не слишком развитую фигуру. Милая, набожная девочка, училась только на «отлично» по всем предметам, любила естественные науки, мечтала учиться на медицинском. Минувшим летом она записалась в добровольные помощники в больнице Святого Стэна, но родители не разрешили — не хотели, чтобы она с малых лет впрягалась в работу. Старший брат Фейт, Энтони, учился в медицинском колледже при университете Брауна — по-видимому, все дети в семье увлекались естественными науками. Семья была дружной и пользовалась уважением соседей. Их магазин находился в богатом районе Нориджа, его никогда не грабили, в дом ни разу не вламывались, никто не нападал на детей и не досаждал им.

— И мы опять вернулись к непорочности, миловидному личику, возрасту и религии, — подытожил Кармайн, вернувшись в Холломен и явившись к Сильвестри. — Цвет кожи, рост и вес могут быть любыми, но первые три условия остаются неизменными, а в большинстве случаев — и четвертое. В подарок на шестнадцатилетие мать сводила Маргаретту Бьюли в салон красоты, где девочке выпрямили волосы и сделали стрижку под Дионн Уорвик — она готовилась спеть одну из песен Дионн на школьном концерте. Эти сведения меня озадачили, но если вдуматься, ни единого шага к… Как бы это назвать? Утрате непорочности? Ни единого шага Маргаретта не сделала. Тем не менее она не дает мне покоя, Джон. Маргаретта — единственная черная жемчужина в коллекции светлых. Слишком рослая, слишком чернокожая и в целом не соответствующая их критериям.

— А может, Призраки поддались расистским веяниям? Они ведь просто разжигают межрасовые конфликты!

— Тогда почему же на этот раз они не выбрали чернокожую жертву? Недавно в кроссворде в «Таймс» я увидел подсказку «как сажа бела». Шесть букв. Ответ — «провал». Когда я наткнулся на это слово, хохотал до слез. Каждый мой шаг ведет к провалу.

Сильвестри слушал его и думал: «Тебе не повредил бы длинный отпуск на Гавайях, Кармайн. Но не сейчас. Я просто не могу позволить тебе бросить дело. Если ты его не раскроешь, не раскроет никто».

— Пора проводить пресс-конференцию, — сказал Сильвестри. — Сообщить этим стервятникам мне нечего, так что придется каяться. — Он прокашлялся и пожевал размочаленный конец сигары. — Против покаяния губернатор не возражает.

— У Хартфорда мы в опале?

— Пока еще нет. Думаешь, чем я занят целыми днями? Сижу на телефоне, веду переговоры с Хартфордом, так-то.

— Никто из «хагистов» прошлой ночью носа из дому не высунул. Но это не значит, что через тридцать дней я не установлю наблюдение за ними, Джон. Я по-прежнему не сомневаюсь, что Хаг замешан в этом деле и речь идет не просто о мести, — объяснил Кармайн. — Какую долю правды ты собираешься выдать прессе?

— Расскажу обо всем понемножку. О платье Маргаретты — ни полслова. Как и о том, что убийц двое.

Вторник, 1 февраля 1966 г.

Здание холломенского муниципалитета славилось акустикой, поэтому когда мэр десять лет назад перебрался в окружное управление, у муниципалитета осталась лишь одна функция: служить залом для выступлений величайших виртуозов мира и симфонических оркестров.

Рядом с залом, в репетиционной, артисты готовились к выступлениям; расставленные полукругом пюпитры и стулья свидетельствовали о том, что в этом здании может свершиться лишь одно злодейство — надругательство над музыкой. Джон Сильвестри вышел на дирижерское возвышение, одетый в свой лучший мундир, с Почетным орденом конгресса. В сочетании с орденскими планками на груди он ясно давал понять: комиссар — незаурядный человек.

Собралось человек пятьдесят, в основном журналисты из газет и журналов, одна съемочная группа местного канала, один репортер с радио. Крупные ежедневные газеты страны прислали внештатных корреспондентов: дело Коннектикутского Монстра получило широкую огласку, дальновидные редакторы понимали, что полиции нечем похвастаться. Значит, пресс-конференция — удобный повод опубликовать очередную едкую статью о некомпетентности стражей порядка.