Колин Маккалоу - Включить. Выключить

Лаборант доктора Чандры, молодой парень по имени Хэнк, проводил Кармайна в оперблок.

Соня Либман встретила лейтенанта в предоперационной и представилась операционным лаборантом. Помещение было заставлено стеллажами с хирургическими инструментами, здесь же находились два автоклава и внушительный сейф.

— Для моих учетных препаратов, — объяснила миссис Либман, указывая на сейф. — Там опиаты, пентотал, цианистый калий и прочая гадость. — И она вручила Кармайну пару холщовых бахил.

— Кто знает код? — спросил Кармайн, натягивая их.

— Только я. И он не записан нигде, — твердо заявила она. — Если когда-нибудь меня вынесут отсюда ногами вперед, сейф не открыть без взломщика. То, что знают двое, знают все.

Оперблок выглядел как любая операционная.

— Полной стерильности здесь нет, — сообщила Соня, прислонившись спиной к операционному столу, застеленному чистыми матерчатыми пеленками. Сама Соня была облачена в чистую отутюженную робу и холщовые бахилы. «Привлекательная женщина. Лет сорока, — подумал Кармайн, — стройная и деловая». Темные волосы она собирала на затылке в тугой узел, глаза — черные и умные, и только обрезанные под корень ногти портили изящные руки.

— А я думал, операционная должна быть стерильной, — заметил он.

— Гораздо важнее безупречная чистота, лейтенант. Я знаю операционные, которые стерильнее дохлой лабораторной дрозофилы, но на самом деле в них никто не поддерживает чистоту.

— Значит, вы нейрохирург?

— Нет, я лаборант с дипломом. Нейрохирургия — мужская сфера, женщинам-нейрохирургам живется хуже, чем в аду. Но здесь, в Хаге, я могу заниматься любимым делом и избегать психических травм. Размеры моих пациентов невелики, поэтому без мощной аппаратуры не обойтись. Видите? Это мой цейссовский операционный микроскоп. Таких в нейрохирургии Чабба нет, — удовлетворенно заключила она.

— Кого вы оперируете?

— Обезьян для доктора Чандры. Кошек для него и для доктора Финча. Крыс для нейрохимиков с верхнего этажа и кошек для них же.

— Часто они умирают на столе?

Соня Либман возмутилась:

— Думаете, я совсем безрукая? Ну уж нет! Я умерщвляю животных для нейрохимиков, которым для работы не нужен живой мозг. Но нейрофизиологи ставят опыты на живом мозге. Вот и вся разница.

— И кого же вы… м-м… умерщвляете, миссис Либман?

Только осторожно, Кармайн, еще осторожнее!

— Главным образом крыс, но также провожу децеребрацию по Шеррингтону на кошках.

— Что это? — спросил Кармайн, делая записи в блокноте, но уже сомневаясь, что хочет услышать ответ — очередной поток мудреных подробностей!

— Отделение головного мозга от мозжечка под эфирным наркозом. Инъекцию пентотала в сердце я делаю в тот же момент, когда извлекаю мозг, и — бац! Животное умирает. Мгновенно.

— И вы складываете зверюшек в мешки и уносите в холодильник?

— Да, в дни децеребрации.

— Часто такие случаются?

— По-разному. Когда доктору Понсонби или доктору Полоновски нужен передний мозг кошек — каждые две недели в течение пары месяцев, по три-четыре кошки в день. Доктор Сацума обращается гораздо реже — в год ему нужно кошек шесть, не больше.

— Насколько они крупные, эти кошки без мозга?

— Великаны. Самцы весят килограммов пять — семь.

Так, два этажа отработано, осталось еще два. С подсобными помещениями, лабораториями и отделением нейрофизиологии покончено. Теперь — наверх, познакомиться с персоналом четвертого этажа, потом спуститься вниз, к в нейрохимикам.

Три машинистки оказались обладательницами дипломов по естественным наукам, делопроизводительница могла похвастаться лишь школьным аттестатом — как одиноко, должно быть, она себя чувствовала! Вонни, Дора и Маргарет работали на громоздких пишущих машинках IBM со сферическими головками и могли напечатать «электроэнцефалография» быстрее, чем любой коп — аббревиатуру ДТП. Ловить здесь было некого, и Кармайн оставил их с миром. Делопроизводительница Дениза шмыгала носом и утирала глаза, роясь в открытых ящиках, машинистки строчили как из пулеметов.

Доктор Чарлз Понсонби ждал у лифта. Провожая Кармайна в свой кабинет, он объяснил, что ему пятьдесят четыре года, он ровесник профессора, которого и замещает во время отлучек. Они вместе учились в здешней частной школе, потом поступили на подготовительные курсы в Чабб и там же получили медицинские дипломы. Но после школы медицины их пути разошлись. Понсонби предпочел пройти ординатуру в Чаббе, Смит — при университете Джона Хопкинса. Однако разлука была недолгой: после возвращения Боб Смит возглавил Хаг и предложил Понсонби составить ему компанию. Это случилось в 1950 году, когда обоим было по тридцать лет.