Майкл Ридпат - Смертельный просчет

— Пойдёмте, я познакомлю вас с Доминик.

Мы поднялись по каменным ступеням на площадку, обогнули дом, и перед нами открылся великолепный вид, от которого перехватило дыхание. С трёх сторон нас охватывала тёмная голубизна Средиземного моря, простирающегося к горизонту, где оно сливалось с бледно-голубым небом. Казалось, мы парили высоко в воздухе, метрах в трёхстах над морем, слушая приглушённый рокот волн, набегающих на берег внизу. Я покачнулся, почувствовав лёгкое головокружение.

Отец Гая улыбнулся:

— Да, с непривычки первое время кружится голова. Ничего, пройдёт. Пойдёмте сюда. — Он подвёл нас к невысокому парапету из белого мрамора. — Вон там, внизу, Болье-сюр-Мер, а это мыс Ферра. — Мы залюбовались маленьким городком с большим количеством пешеходов и полуостровом за ним, покрытым сочной зеленью. — Там дальше Ницца. А вон там, — он показал на восток, — Монте-Карло. В ясный день, когда мистраль очищает воздух от грязи, можно увидеть Корсику. Но это позднее, не в июле.

— А что это такое? — спросил Гай, показывая на старинное полуразрушенное сооружение, сложенное из тонкого серого кирпича на скале в конце сада, рядом с красивой оливой.

— Сторожевая башня. Говорят, древнеримская. С неё высматривали сарацинов, которые в те времена часто совершали на эти места набеги. Отсюда и название «Les Sarrasins» — «сарацины». — Тони посмотрел на сына. — Нравится?

— Потрясающе, папа. Просто потрясающе. — Гай улыбнулся. — Только до пляжа далеко.

— Вовсе нет. Стоит перелезть через парапет, и окажешься на пляже через несколько секунд.

Все засмеялись и посмотрели вниз на окаймляющую море песчаную полоску.

— Пи-ри-вет!

Мы оглянулись. Оказывается, совсем рядом от парапета находился бассейн. В шезлонге сидела женщина. Без лифчика. Я не мог оторвать глаз. Неудивительно, ведь мне было восемнадцать лет. Она махнула рукой, медленно выпрямилась и потянулась за верхней частью бикини. Надела, встала и, покачивая бёдрами, двинулась к нам. Длинные белокурые волосы, тёмные очки, великолепная фигура. Я был очарован.

— Доминик, это мой сын Гай. Наконец-то вы познакомились.

— Привет, Гай, — сказала Доминик, протягивая руку. Она произнесла его имя на французский манер, что-то вроде «Ги».

— Привет, мэм, — ответил Гай, лучезарно улыбаясь, и она рассмеялась.

Отец Гая представил ей Мел, Ингрид и меня. Я не мог придумать ничего лучшего, кроме высокопарного:

— Приятно с вами познакомиться, миссис Джордан. — Это её весьма позабавило.

— Пока вы будете находиться здесь, — произнёс отец Гая с шутливой серьёзностью, — я для вас Тони, а моя жена — Доминик. Услышу от кого-нибудь «сэр», сразу сброшу со скалы.

— Хорошо, Тони.

Он посмотрел на меня.

— Вы с Гаем поселитесь вон в том коттедже. — Тони показал на небольшое здание за кустами лаванды. — Девушки будут жить в доме. Идите поставьте вещи и возвращайтесь. Мы что-нибудь выпьем.

Через час мы собрались у бассейна. Девушки переоделись в лёгкие летние платья. Доминик облачилась во что-то непонятное. Гай и Тони вышли в слаксах, а мне пришлось надеть свои обшарпанные джинсы, единственной альтернативой которым были лишь старые брюки из чёрного вельвета. Маленькая седая женщина в белоснежном жакете принесла кувшин пиммза, [3] Пиммз — алкогольный напиток на основе джина. сдобренного лимоном, огурцом и мятой.

Ветра почти не было. Солнце уже опустилось низко над мысом Ферра. Слышался гул пчёл в лаванде, ну и, разумеется, рокот моря внизу.

— Вот это да, — прошептала Ингрид рядом со мной. Я кивнул:

— Действительно красиво.

— Я не о природе, а о нём.

Я понял, что речь идёт о садовнике, который направлялся со своими инструментами к дому. Молодой, по виду араб, скорее всего откуда-нибудь из Северной Африки. Голый мускулистый торс освещало ласковое солнце. Он встретился взглядом с Гаем и улыбнулся.

— Гай, ты пользуешься успехом, — промолвила Ингрид, когда садовник исчез за углом.

— При чём здесь я? — буркнул Гай. — Он улыбался всем.

— Нет, дружок, он пялил глаза на тебя.

Гай помрачнел. Я знал, что его внешность привлекала восхищённые взгляды не только женщин, но и мужчин. Это ему не нравилось.

— Чего ты скалишься? — проворчал он.

— Ничего, — ответил я, обменявшись взглядом с Ингрид. — Давай лучше выпьем.

Пиммз пошёл очень легко. Мы изображали искушённых, но на самом деле почти не знали, что такое алкоголь. И он не преминул оказать своё действие. В разговоре я почти не участвовал, наблюдал, получая удовольствие от приятного шума в голове. Тони смешил девушек. Они хихикали, особенно Мел, на которую он, кажется, произвёл сильное впечатление.