С. Линни - Возвращение из Эдема

– Эйб. Пожалуйста, зовите меня Эйбом.

– Хорошо, Эйб. Понимаете, я неплохо знаю своего сына. Он ни за что не выдумает подобное. Поэтому я нашел ваш телефон в Интернете. Я подумал, что, если переговорю с вами напрямую, быть может, вы передадите эту информацию в ФБР.

– Считайте, что это уже сделано. – Дерри усмехнулся, понимая, что сотрудники бюро записывают разговор от начала до конца. – Вы ничего не имеете против того, чтобы оставить мне адрес и номер телефона? С вами, конечно же, захотят связаться для уточнения информации.

– Разумеется.

Пока Дэвид Карлсон быстро диктовал свои контактные данные, Эйб размышлял над двумя важными моментами. Во-первых, его сын жив. Во-вторых, неужели он находится в Швеции?

– Дэвид!.. – сказал Дерри, завершая разговор. – На вашем месте многие не захотели бы связываться с чужими проблемами и ни за что не позвонили бы мне. Спасибо вам за все.

– Надеюсь, я смог хоть чем-то вам помочь. До свидания. – Карлсон положил трубку.

– Да. Надежда. Вот что самое главное, – пробормотал Дерри.

Он встал из-за стола, собираясь спуститься вниз и обсудить новую информацию с сотрудниками ФБР.

26 февраля 2006 года, 22.14

Остров Транхольмен

Стокгольм, Швеция

– Так, девочка, нам пора идти. Ты готова? – спросил Дэниел Дерри свою маленькую подружку, сверившись с часами.

Последние тридцать минут он гадал, сможет ли осуществить задуманное. Затем Дэниел вспомнил, что всегда говорил ему отец, когда он должен был сделать выбор. Что может случиться самое плохое?

При попытке бегства их могут поймать и убить. Надо признать, перспектива не слишком радужная.

С другой стороны, если они не попытаются бежать, то погибнут наверняка. Это соображение определяло выбор.

Достав из кармана пачку жевательной резинки, Дэниел развернул одну за другой четыре пластинки и торжественно отправил их в рот. Запихнув последнюю, он обнаружил, что жевать сразу так много резинки трудно, но сделал все возможное, чтобы большой комок во рту стал влажным и мягким.

Малышка, с любопытством следившая за ним, протянула ручонку, прося угостить и ее.

– Нет. Извини. Резинка нужна мне для дела.

Продолжая работать челюстями, Дэниел посадил девочку себе на колени и принялся натирать ей лоб. Он постарался сделать так, чтобы нежная детская кожа стала красной, но при этом малышке не было бы больно. Девочка вырывалась и пыталась перехватить его руку, но не потому, что Дэниел причинял ей боль. Просто он крепко держал ее, а ей хотелось двигаться.

Когда малышка уже начала терять терпение, Дэниел взял ее на руки, подошел к двери, принялся стучать и вопить:

– На помощь! Пожалуйста! Кажется, ребенку плохо.

Дэниел кричал и колотил до тех пор, пока один из верзил не открыл дверь.

Он был одет лишь наполовину, в незаправленной рубашке, без носков. На лице у него чернела щетина. Судя по всему, охранник уже собирался ложиться спать.

– В чем дело? – недовольно проворчал он.

Держа малышку на руках, Дэниел шагнул в дверь и объяснил:

– По-моему, ребенок заболел. У нее горячая голова и на лбу какая-то экзема. Ее нужно срочно показать врачу.

Девочка хныкала и вырывалась. Вид у нее действительно был неважный.

– Парень, врача здесь нет, и посылать за ним мы не будем.

– Пожалуйста, ну должен же быть хоть кто-нибудь? А если это что-то серьезное… заразное?

Верзила поспешно попятился, внезапно осознав, что находится слишком близко от больного ребенка.

Подумав немного, он, не отрывая взгляда от Дэниела, шагнул к соседней двери, открыл ее и спросил:

– Эй, дамочка, вы ведь у нас медсестра, так?

– Да, я медсестра, – донесся из камеры спокойный мелодичный голос.

– Так вот, идите сюда и взгляните на ребенка. Посмотрите, что с ней.

Из соседней камеры появилась гибкая молодая женщина с красивой темно-коричневой кожей, та, которая представилась как Инаба. На ней было надето пестрое платье оранжевой, коричневой, зеленой и желтой расцветки. По боку у платья шел разрез, под ним виднелись шаровары в тон. Судя по всему, этот наряд предназначался для более теплого климата – вероятно, африканского, – поэтому женщину снабдили короткой зеленой курткой на молнии. Дэниел не тронулся с места, оставаясь в дверях своей камеры. Женщина приблизилась к нему под пристальным взглядом охранника.

Шагнув к малышке, она пощупала ей лоб и сказала:

– Ой, бедняжка, головка горячая! Дай-ка я тебя осмотрю.

Дэниел передал ей девочку, и женщина заслонила его от охранника, который не увидел, как парень быстро достал изо рта комок жевательной резинки и запихнул его в отверстие для язычка замка.